— Куда собралась, сука? Мы ещё не закончили.
И снова резкая боль. Меня за волосы потянули в сторону спальни, а я, хватаясь за грубые пальцы, постаралась уменьшить боль. Но ничего не вышло. Все мои попытки их разжать, причинили ещё больший дискомфорт.
— Сейчас я преподам тебе урок, тварь. Сейчас ты узнаешь, какой я в гневе.
После этих слов меня грубо впихнули в спальню и я, не удержавшись на ногах, упала на пол. Алексей подошел сзади и заставил встать. Поднялась, но уже через секунду от резкого удара в живот согнулась пополам и начала задыхаться в собственном рыдании. Только слезы еще больше разозлили супруга, который с яростью схватил меня за затылок и заставил посмотреть в свои глаза. Его грубые пальцы коснулись разбитой губы, а угрожающе тихий шёпот навел ужас:
— Запомни, сладкая, я не люблю, когда нарушают мои запреты.
Не в силах контролировать дрожь, содрогнулась в его руках, чувствуя, как обмякает тело. Алексей ловким движением разорвал на мне одежду и бросил на кровать. От осознания того, что сейчас произойдёт, истерически замотала головой, прося остановиться. Но мои жалобные стоны только усугубили ситуацию. Хищно ухмыляясь, Алексей сбросил с себя боксеры и с диким рыком сорвавшегося с цепи зверя, набросился на мое тело, сминая его в руках. Плача и барахтаясь под ним, старалась из последних сил сбросить с себя, но не получалось. Заломив мои руки над головой, Леша заставил сдаться. И я, вымотанная и разбитая, сдалась, отключая чувства и закрывая глаза.
Дальше все происходило, как в замедленной киноплёнке. Супруг намеренно причинял боль, нанося удары по спине. Чёрный ремень, соприкасаясь с кожей, оставлял красные отметины. А в ушах звенел голос, выносящий приговор:
— Будешь знать своё место, сука. Именно таким будет твоё наказание каждый раз, как посмеешь ослушаться.
Это было последнее, что я услышала. В какой-то момент ко мне пришла спасительная темнота, и я провалилась в забытье. Сколько пробыла без сознания, не знаю, но когда открыла глаза, первым, кого увидела, стал седовласый мужичок в белом халате. Он смотрел на меня с тревогой и волнением, отчего на мои глаза навернулись слёзы.
— Где я? — спросила дрожащим голосом, осматриваясь вокруг.
— Алевтина Сергеевна, здравствуйте. Я, Константин Михайлович, ваш лечащий врач. Алексей Вениаминович сказал, что вы упали с лестницы, и при падении у вас открылось сильное кровотечение. Он сразу же привёз вас ко мне, и только благодаря этому нам удалось сохранить жизнь вам и вашему ребёнку.
Я не поверила своим ушам. О каком ребенке шла речь. Неужели я… Нет, этого просто не могло быть. Только не сейчас. Когда я, стоя на перепутье, не знала, как дальше жить. Не представляла, куда идти. К кому обращаться за помощью. Перед глазами возникло мамино лицо: упрекающий взгляд, тонко сжатые губы. А в ушах эхом отозвались её последние слова: "Уезжай. Но запомни, семья — это не игрушки. Переступив порог отчего дома, ты больше не сможешь сорваться и прибежать к нам, объявив очередную голодовку. Теперь со всеми трудностями придётся справляться самой, Алевтина, а не ждать, пока мама и папа все решат."
Закрыв лицо ладонями, начала реветь в голос, умоляя сказать, что это не правда. Но вместо ответа, почувствовала чьи-то холодные пальцы. Они сдавили мои руки, прижимая к постели, а потом снова пришла темнота. И тишина, обволакивающая каждый мой нерв приятной теплотой и расслабленностью.
За последние несколько часов мне впервые стало так хорошо. Задышав полной грудью, открыла глаза и огляделось. Вокруг было темно, и только маленький огонёк впереди, трепетал, как пламя свечи, заставляя идти на свет. Улыбнувшись, протянула к нему ладони и пошла навстречу. С каждым шагом огонёк становился больше. А моё желание к нему прикоснуться — сильнее. И когда наконец-то оставалось пару шагов до желанной встречи, он исчез. А вместо него возникли чёрные глаза, с горящими зрачками. Испугавшись, попятилась назад, но тёплые пальцы, обвившие запястье, остановили.
— Ромашка, — тихий приятный голос с хрипотцой, заставил затрепетать моё тело. Я узнала бы этот голос из миллиона других. Передо мной в непроглядной темноте стоял Рома. Вот только его самого видно не было. Только огненный взгляд и теплые пальцы, все ещё сжимающие моё запястье. — Ты сильная, Ромашка. Всегда была сильной, помнишь?
Киваю, не в силах ответить. Из-за душащих слёз, в горле застрял ком. Я не верю, что он здесь. Рядом. Держит мою руку. Смотрит, согревая изнутри. Вселяет уверенность в то, что я смогу. Сумею вытерпеть вчерашнюю боль, переступить через унижение, чтобы идти дальше. Жить, не оглядываясь назад.