Я никогда не задумывалась над такими вещами, пока однажды не случилось то, что разом перечеркнуло все созданные мной идеалы, заставив наконец-то открыть глаза и задуматься над тем, правильно ли я жила до сих пор, если пришла к такому. Я совершила много ошибок и расплатилась за них сполна. С меня хватит. Ещё большей боли, чем переживаю сейчас, не вынесу. Поэтому, стоя у кувеза (Куве́з — приспособление с автоматической подачей кислорода и с поддержанием оптимальной температуры, в который помещают недоношенного или заболевшего новорожденного) и, смотря на свою крохотную малышку, родившуюся на два месяца раньше положенного срока, я поклялась себе, что не дам больше Алексею причинить нам вред. Как только нас выпишут из больницы, сразу соберу вещи и уеду к родителям в деревню. Подам на развод и больше никогда не вернусь обратно. Чего бы мне это не стоило, я огорожу свою девочку от жестокости её отца. Защищу даже ценою собственной жизни.
***
Тремя неделями ранее
— Алевтина Сергеевна, с вами все хорошо, — я подняла уставший взгляд на Джей, которая интересовалась моим здоровьем только из-за того, что так велел хозяин, и равнодушно мотнула головой.
— Все хорошо. Я поднимусь наверх. К ужину не ждите. Аппетита нет.
На самом деле меня беспокоила тянущая боль внизу живота. Врач сказал, что это из-за повышенного тонуса, которому были повержены восемьдесят процентов беременных женщин. Предлагал лечь на сохранение. Но я, переживая, что это не понравится Алексею, отказалась. Константин Михайлович был вынужден согласиться, потому что я была женой Громова. Человека, который однажды вытащил врача из долговой ямы и помог вернуть клинике прежний статус лучшей гинекологической больницы. Теперь этот седовласый мужичок должен был Алексею по гроб жизни и не мог оспаривать решения, которые мой муж, а теперь и я, принимали. Рекомендовав мне больше отдыхать, избегать стрессов и воздерживаться от половой жизни, он чисто по-человечески просил просто себя беречь. И при малейшем беспокойстве сразу обращаться к нему. Пообещав, что так и будет, я вернулась домой и целый день пролежала в постели. А вечером, когда спустилась вниз, попить воды, снова почувствовала боль. И всё-таки задумалась над тем, чтобы лечь в больницу во избежание плохих последствий. Оставалось только дождаться мужа, чтобы все ему рассказать.
Дойдя до спальни, снова легла в постель и не заметила, как заснула. Разбудил меня громкий стук. Открыв глаза, увидела в дверях Алексея. Он стоял, облокотившись о дверной косяк, и смотрел на меня холодным взглядом.
— Лёша? — тихо позвала я, привставая в кровати. — Который час? Я, наверное, задремала и…
— Не дождалась меня, — закончил ледяной голос мою мысль.
Подняв на мужа взгляд, почувствовала неладное. Что-то в голосе супруга было чужим. То ли интонация, то ли тембр. Не знаю. Но казалось, что разговариваю с совсем незнакомым мне человеком. Поежившись, попыталась смягчить ситуацию.
— Да, прости меня. Не думала, что так получится. Просто день выдался тяжёлым, немного устала.
— Настолько, что даже мужа поцеловать не можешь?
Пересилив усталость, встала с постели и подошла к Леше. Приблизившись к его губам, тут же уловила резкий запах алкоголя и, борясь с подкатившим к горлу комом, постаралась, как можно непринуждённей, его поцеловать.
— И это всё?
Усмехнувшись, спросил он, когда я, оторвавшись от его губ, сделала шаг назад. Прежде мне не приходилось видеть его в нетрезвом состоянии, поэтому не знала, что ему отвечать. И как себя вести, чтобы не вызвать злость. Я не могла дать ему то, чего он хотел. Это было слишком рискованно. Но и сказать "нет" тоже не могла.
— Язык проглотила? — после затянувшейся паузы поинтересовался он, начав своё наступление. Он шёл на меня медленно, подобно хищному зверю, а я также медленно пятилась назад, совсем не скрывая страха в своих глазах. — Моя малышка решила в кошки-мышки поиграть? — ледяной цепкий взгляд будоражил кровь. А самоуверенная ухмылка заставляла дрожать всем телом.