Люсьен. Вот именно. Он тебя знает.
Отец (громогласно). Он меня ещё не знает! Я к конкурентам его пойду!
Люсьен. У него нет конкурентов.
Отец. Чепуха! Я обращусь в Париж. Не нужно доводить меня до крайности! (Он зажигает другую сигару, разваливаясь на диване, внезапно успокаивается.) Ну, что обед-то там, будет он когда готов?
Улия. Я вам послала всё, что могла. Теперь мне надо подумать о свадьбе и приданом, которое мне самой себе нужно приготовить.
Отец. Ты права. Подходи ко всему широко. Я не хочу, чтобы о нас говорили, что мы тебе ничего не дали. Ты хорошо зарабатываешь в своём учебном заведении? У тебя есть частные уроки? Я встретил на похоронах инспектора из Академии, он сказал мне, что ты была очень хорошо отмечена.
Улия. Я сделаю, всё, что в моих силах, поверь. Но я вам хотела сказать, что теперь, когда я выхожу замуж, не нужно больше на меня рассчитывать.
Отец. Само собой разумеется! Даже поверь мне, что в иные времена, я дал бы тебе царское приданое.
Улия (обращаясь к Люсьену). А ты что решил?
Люсьен. Я жду ответа с Берега Слоновой Кости.
Улия. А если с Берега тебе никогда не ответят? Мне кажется, что с твоими дипломами ты мог бы найти работу не только в Африке?
Люсьен (усмехаясь). Работать тут — под небом рогатых, в конторе, набитой рогоносцами, которые весь день говорят о любви? Никогда! Нет, в самой середине саванны, окружённый отменно тупыми неграми, неграми отменно чёрными, с головой, как булыжник, в которой нет ни одно, ну вот простаки ни одной мысли о любви. И чтобы ни единого бледнолицего на полтыщи километров в округе, я выставил это условием! Если они мне ответят, тогда да — немедленно, даже не будет времени попрощаться! И, что касается переписки, не очень усердствуйте, я не буду даже открывать писем.
Отец (спокойно). Все дети неблагодарные! Кстати, я лично никогда не пишу.
Улия. То, что я вам посылала, было не достаточно, как вы прожили зиму?
Люсьен. Консервами едиными.
Улия. Я спрашиваю, на что вы жили?
Отец (измученный). Да я не знаю… Жаннетта как-то устроилась.
Улия. Она работает? Чем она занимается?
Отец (с неясным жестом). Ты же знаешь её, мы её никогда не видим.
Улия. Вы должны знать из опыта, что деньги из песка не растут. Она была в городе? Она нашла работу?
Отец. Нет, нет. Она оставалась тут.
Улия. Но я, в конце концов, не понимаю. Она вам много дала?
Отец (с ещё одним движением). Ах, деньги-деньги, мне, знаешь, как-то…
Улия. Люсьен, если тебе известно что-нибудь, говори!
Люсьен. Всё просто. У меня есть убеждение, моя дорогая, что этой зимой все мы жили щедростью господина Азарьяса.
Улия. Азарьяса, из небольшого замка?
Люсьен. Да. Нежный ребёнок, лишь спустится ночь, убегает, чтобы возвратиться только с рассветом. Впечатление, что она ходит в направлении леса. Все женщины одинаковы! Но я рад.
Улия (взрывается). Ах, мне стыдно! Стыдно! И вы ничего не сказали? Вы даже не написали мне, чтобы я попробовала хоть что-нибудь предпринять? Этого только не хватало! Накануне моей свадьбы! И все об этом узнают!
Люсьен (с усмешкой). Не говори в будущем времени. Все уже знают.
Улия. И это единственное, что ты находишь сказать? У твоей сестры есть любовник, любовник, который ей платит, она ходит к нему каждую ночь, а ты ухмыляешься, ты рад тому, что все об этом уже знают?
Отец (продолжая курить сигару весьма благородным образом). Я прошу прощения. Но я этого, например, не знал.
Входит Фредерик с бутылками. Улия идёт к нему, крича, как бы взывая о помощи.
Улия. Фредерик! Фредерик!
Фредерик. В чём дело?
Улия. Уедем немедленно.
Фредерик. Почему?
Улия. Позови свою Мать, она на кухне, скажи ей, что ты болен, скажи, что нужно уехать, скажи ей всё, что угодно, но едем немедленно.
Фредерик. Вы поссорились?
Люсьен. Мы? Отнюдь.
Отец. Оставьте! Этот ребёнок — комок нервов.
Улия (прячась у него в объятьях). Фредерик, ты сильный. Ты идёшь по жизни, как турок, смеясь, находя, что всё хорошо, всё легко. Фредерик, ты — ясный, ты ничего не знаешь. У тебя, с детства есть мама, которая журит тебя и холит в твоём чистом домике. Ты не можешь знать… Я буду такая же, как она, Фредерик, я буду такая же, как она, клянусь тебе. Я доставлю тебе такое же счастье, какое доставляла тебе она, когда ты был маленьким мальчиком. И всегда, возвратившись домой, ты найдёшь все предметы и чувства на своих местах.