— А вы?
Он пожал плечами.
— Вы имеете в виду, хотел ли я детей? Не знаю. Я все твердил Синди о том, что не готов к этому. Я и себя-то до сих пор считаю ребенком. Мне ведь только двадцать семь. У меня есть младшая сестра. Ханна. Ну, это просто исчадие ада. Мы редко видимся. В школе она спуталась с дурной компанией. Пристрастилась к наркотикам и алкоголю. Совсем распустилась. В конце концов мать выгнала ее из дому. Ее терпению пришел конец, когда она увидела, что Ханна ворует у нее из кошелька деньги. Я ее не осуждаю.
— А ваш отец?
Перри помрачнел.
— Что именно вас интересует?
— Он осудил вашу мать? За то, что она выгнала дочь?
Он грубо расхохотался.
— Они ни в чем не соглашались друг с другом. Он частенько поколачивал мать.
— А сестру?
— Ее тоже… Но почему вы обо всем этом расспрашиваете? Вы что, заодно с полицией? Я знаю, они держат меня на крючке. Может, и сейчас разглядывают нас в бинокль. А у вас случайно нет при себе магнитофона?
— Я просто хотела получше узнать вас, Роберт. Вы сказали, что мы могли бы стать друзьями. А друзья знают многое друг о друге.
— Я о вас ничего не знаю. — Рот его искривился в нелепой усмешке. — Впрочем, это не совсем верно.
— Что вы хотите этим сказать? — насторожилась Эмма.
— Я знаю, что у вас доброе сердце.
Чашка дрогнула в руке Эммы, и на белоснежной кружевной скатерти отпечатались желтые пятна от выплеснувшегося чая.
Аллегро и Сара застряли в автомобильной пробке на мосту Голден-гейт. Окна в машине были открыты, и Сара смотрела на залив, любуясь скользящими по волнам парусниками, храбро сражающимися со свирепым ветром.
— Это лучше? — спросил Аллегро.
Она обернулась к нему.
— Лучше, чем что?
Он улыбнулся.
— Лучше, чем сидеть в душной библиотеке.
Она наклонилась вперед и включила радио. Передавали пятичасовую сводку новостей.
— …завтрашний день сулит развязку по делу Уайтуотер. А теперь обратимся к местным новостям. Сегодня Лоуренс Джилетт, окружной прокурор Сан-Франциско, выступил с заявлением для прессы, сообщив, что полиция располагает важными сведениями, которые помогут выйти на след серийного убийцы, известного как Ромео. На кровавом счету маньяка уже пять жертв, среди которых и известный психиатр, выступавший консультантом в ходе полицейского расследования, доктор Мелани Розен…
Аллегро выключил радио, пробормотав что-то себе под нос. Сара поежилась. Какой-то автомобиль прорвался вперед и преградил Аллегро дорогу. Тот сердито засигналил.
Сара взглянула на своего спутника.
— Вы недовольны моим вчерашним выступлением.
Аллегро ослабил узел галстука.
— Я многим недоволен.
— Я тоже, — сказала она.
— И боитесь?
— Да.
— Я тоже.
— Вам совсем не обязательно признаваться в этом, — сказала она.
Он улыбнулся, выруливая на левую полосу, где движение было более активным.
— Если бы я сказал, что не боюсь, вы бы поверили мне?
Она не удержалась от улыбки.
— Нет.
Их взгляды встретились.
— Вам к лицу улыбка.
— Вы что, флиртуете со мной, Аллегро?
— Я делаю вам комплимент, Розен. Вам это неприятно?
— Если бы я сказала «да», вы бы мне поверили?
Он широко улыбнулся.
— Нет.
Из чайной Эмма Марголис возвращалась пешком. Свернув на свою улицу, она застыла в изумлении, завидев Уильяма Деннисона, который стоял, оперевшись на бампер автомобиля, прямо возле ее дома. Заметив Эмму, он тут же выпрямился и направился ей навстречу. Эмма, сложив на груди руки, ждала, пока он приблизится к ней.
— Что ты здесь делаешь, Билл?
— Сегодня ко мне опять приходили из полиции. Ты им сказала, что лечилась у меня.
— Ну и что? Соблюдать конфиденциальность — это твоя обязанность, а не моя.
— И ты же им сказала, что я виделся с твоей подругой Дайаной. У них сложилось впечатление, будто я намеренно утаил эту информацию. Есть у них и другие подозрения на мой счет. Меня спрашивали, не лечил ли я еще кого-нибудь из жертв Ромео.
— Послушай, Билл, у меня сегодня был чертовски трудный день…
Он преградил ей дорогу.
— А мой день, по-твоему, был праздником?
Некоторое время они молча смотрели друг на друга.
— Послушай, — сказала Эмма, — я бы пригласила тебя к себе что-нибудь выпить, но в последний раз, когда я пыталась это сделать…
— В тот раз ты была моей пациенткой, — перебил он ее.
— А сейчас я кто?
Последовала двусмысленная пауза. Эмма, ни слова не говоря, направилась к дому, Билл Деннисон шел рядом.