Всего лишь поцелуй. Да, теперь она это поняла. Ничего более поцелуя. А все остальное — иллюзия. Иллюзия любви. Иллюзия секса. Как глупо с ее стороны мечтать о том, что такое возможно в действительности.
Но ведь все казалось таким реальным. И происходило словно наяву. Исполнение желаний? Прожектерство? В сознании опять ожила сцена интимного свидания Мелани и Фельдмана, вспомнилось и то, как расплылись черты лица Фельдмана и материализовались в лице другого человека. Ее отца. А может, это тоже чистой воды фантазия?
Аллегро все еще держал ее за руку. Теперь ей уже было неприятно его прикосновение. Хотелось встать, но она сумела выдавить из себя притворно-счастливую улыбку.
Вздохнув с явным раздражением, он пробормотал:
— Давайте лучше вернемся к прерванному ужину. — Он демонстративно сунул руки в карманы пиджака, давая понять, что больше не посмеет коснуться ее.
У Сары было на редкость противно на душе. Что ж, и в прекрасных сказках есть мрачные эпизоды. Кому, как не ей, знать об этом.
Она резко поднялась из-за стола.
— Наверное, нам лучше вернуться. Берни будет волноваться.
— Хорошо, — сказал Аллегро и послушно последовал за ней вниз по ступенькам. Опустевшая терраса медленно скрывалась в густом тумане, наползавшем со стороны залива.
— Я тебе все-таки оставил немного жаркого на плите, — приветствовал Берни Сару, когда та в девять сорок пять возникла на пороге его квартиры.
Она устало посмотрела на него.
— Есть опасность, что меня стошнит.
— Что ж, тогда нет нужды спрашивать, как прошло свидание.
— Это было не свидание, — огрызнулась она.
— Шучу. В чем дело, Сара? Садись-ка и расскажи все по порядку старому приятелю. — Он проехал в своей коляске в гостиную, обставленную в псевдороманском стиле, — напоминание о мимолетном романе с дизайнером интерьеров. Искусно лавируя между низкими неаполитанскими столиками, заставленными мраморными статуэтками и другими поделками, стилизованными под антиквариат, он притормозил возле обтянутого темно-коричневым плюшем кресла и похлопал по его мягкому сиденью.
Сара плюхнулась в кресло и обхватила голову руками.
— Хочешь аспирина? Или, может, молока с медом? — заботливо спросил Берни.
— Берни, что со мной? То ли я схожу с ума, то ли меня обманывает память… — Сара так и не смогла закончить свою мысль.
— Обманывает память? — Берни почесал бороду. — Ты хочешь сказать, что она выдает тебе ложную информацию? Ты вспоминаешь какой-нибудь неприятный эпизод, а тебе кажется, что это фантазия?
Сара кивнула головой.
— Как угадать, действительно ли все это было или это просто игра воображения?
— Я думаю, можно спросить у того, с кем был связан этот неприятный эпизод.
— Он… не признается.
— А свидетели? — наивно предположил он.
У Сары скрутило живот. Почему так больно? Я же не сделала ничего плохого. Ничего. Ничего.
Берни подкатил поближе и взял Сару за руку. Колени их почти соприкасались.
— В чем дело, дорогая? Мне-то ты можешь сказать?
Сара откинула голову на спинку кресла. Уставилась на декоративную лепнину потолка.
— А что, если… единственный свидетель — это я?
— Единственный свидетель чего?
Она внутренне съежилась, закрыла глаза.
— Мне кажется, я их видела. Мелани и… — Как она могла произнести это имя вслух?
Берни не понял.
— Мелани и Ромео? Ты это хотела сказать, Сара? Тебе кажется, что ты знаешь, кто это сделал?
Да, подумала она. В какой-то степени. Потому что Ромео был лишь трагическим финалом печальной саги Мелани.
— Я не Ромео имею в виду, — слабым голосом произнесла она.
— Тогда кого же?
Как начать? Ведь трудно даже осмыслить страшную правду, смириться с ней, не говоря уже о том, чтобы произнести вслух.
— Меня преследуют тревожные видения. Это началось вскоре после убийства Мелани. Да, как только Ромео дал о себе знать. Он словно спровоцировал эти вспышки памяти. И день ото дня воспоминания становятся все более мучительными. Сегодня утром у Фельдмана они опять посетили меня. Это подобно ночному кошмару…
— Это связано с Фельдманом?
— Да, в общем-то, нет. Хотя… я думаю, он в определенной степени сыграл роль катализатора.
— Так что же тебя так терзает?
Берни был чересчур настойчив. Она содрогнулась — сознание опять исторгло страшные видения.
— Я все время вспоминаю этот эпизод из прошлого. Мне тогда было тринадцать лет. Все произошло незадолго… до того, как умерла мама. — Не умерла. Покончила с собой. Повесилась на бельевой веревке на чердаке. Умерла — это так просто.