— И поэтому ты решил позвонить мне? Развлечь музыкальной интерлюдией?
— Не будь идиоткой. Сегодня утром я вновь подъехал к твоему дому, дождался, пока ты выйдешь, и поехал следом. Угадав, куда ты направляешься, я решил опередить тебя. И увидел, что ты зашла с черного хода. Я взбежал по лестнице, чтобы успеть перехватить тебя на каком-нибудь этаже. Как видишь, бегаю я быстро.
Сара ощущала исходивший от Деннисона легкий запах, в котором смешались сладкие ароматы лосьона после бритья, пота и аммиака, который до сих пор витал в лифте после мусорной тележки. От этих запахов ей стало нехорошо.
— Зачем ты это сделал, Билл?
— Я же сказал. Я хотел поговорить с тобой.
— Я не об этом.
Он закатил глаза.
— Я не Ромео, Сара. Я не садист-убийца.
Сара резко отпрянула назад.
Взгляд Деннисона зажегся гневом.
— Боже. Она тебе рассказала.
Сара неуверенно покачала головой, не понимая, о чем он говорит.
Он приблизился к ней.
— Я никогда не проделывал с твоей сестрой ничего такого, чего бы она не хотела. Чего не вымаливала бы у меня. Это она тебе тоже рассказала? Как она не могла кончить, до тех пор пока я… ее не ударю? Из нас двоих психопаткой была она, Сара. Но я не держал на нее зла. И любил по-прежнему.
У Сары так сильно бился пульс, что казалось, будто его удары отдаются в ушах. Нужно сохранять выдержку. Он не прикончит меня здесь. Не посмеет. Он должен исполнить привычный ритуал. Изменить ему он не в силах. Не об этом ли говорила Мелани?
Деннисон был совсем рядом. Его красивое лицо выглядело изможденным.
— Ты рассказала все полицейским, так ведь? Про меня и Мелани. Про нас с тобой.
— Нет. Я не рассказывала, Билл…
Его глаза сузились в угрожающем прищуре. Он грубо схватил ее за плечи.
— Полицейские ведь не верят в то, что это Перри? Хотя и распускают слухи о поимке Ромео. Все это лишь уловки. На самом деле они подозревают меня. Потому-то Аллегро и заявился ко мне вчера утром с очередным допросом. И все из-за тебя — наболтала им…
— Билл, клянусь тебе…
— И еще потому, что я, видите ли, лечил двоих из пяти жертв и когда-то был женат на третьей. Есть за что зацепиться, не так ли? Но все это не более чем совпадение. Сара, ты как никто другой знаешь, как я любил Мелани. И она меня тоже любила. Всему виной было ее маниакальное преклонение перед отцом. Он для нее был Богом. Любое мое слово, жест, поступок должны были соответствовать эталону — великому и непогрешимому Розену. Вот почему я и начал шляться. Оставил ее. И вот почему меня влекло к тебе, Сара. По крайней мере, ты не была зациклена на отце. И не сравнивала каждого мужчину с ним.
Деннисон говорил, а пальцы его все глубже впивались в ее плечи. Может, он и не станет убивать ее здесь, в этой душной клетке, но изувечит основательно, подумала Сара.
Рот его дернулся в уродливой усмешке.
— Не правда ли, ирония судьбы? Доктор Симон Розен — такой правильный, респектабельный, благополучный, единственный человек во всей Вселенной, который, судя по тому, что говорила Мелани, понимал ее, — на самом-то деле прожил жизнь, так и не узнав и половины правды о своей любимице. Честно говоря, я надеялся, что она все-таки переболеет своей любовью к отцу. И мы сможем вновь попытать счастья.
— Если ты невиновен, Билл, тогда пойди в полицию, поговори со следователями.
Он ухмыльнулся.
— Блестящий совет, Сара. А я-то еще имел глупость подумать однажды о том, что влюблен в тебя.
Порыв злости, захлестнувший Сару, на мгновение затмил страх. Не говоря уже о рассудке.
— А как же Эмма? Ее ты тоже любил?
Он резко встряхнул ее.
— Что ты знаешь о нас с Эммой?
— То, что ты был с ней в тот вечер, когда она погибла, — выпалила она. Да, может, она и сболтнула лишнего, но ведь не сказала же о том, что информация эта исходит от Перри. Как и Перри, Сара не хотела, чтобы убийца, одержимый жаждой мести, начал охоту на Синди. А может, он уже «позаботился» о ней? И вдруг окажется так, что именно Синди Перри принадлежит неопознанное сердце?
У Деннисона отвисла челюсть. Он покачнулся и, отпустив Сару, привалился к стене лифта, дабы удержаться на ногах.
— Мы с Эммой выпили немного.
— Шампанского? — съязвила Сара.
Он мрачно посмотрел на нее.
— Бренди. Мы пили бренди. — Лицо его перекосилось. — Ну хорошо, она мне нравилась. Я ей тоже. Потому-то я и прервал лечение. Но последние несколько недель были для меня мучительными. Знаю, что это прозвучит глупо, но я испытывал острую потребность… в общении. Мне очень хотелось нежности. Понимания. Сочувствия.