А по ту сторону двери, как ей казалось, притаился Ромео. Он, словно тигр, распластался на холодном полу и злобно урчал, облизывая лапы, — прислушиваясь, наблюдая, выжидая, когда настанет подходящий момент и он сможет броситься на свою добычу.
— Очевидно, Мелани была увлечена тем мужчиной, о котором писала. Это постоянное обращение «ты». Несомненно, он дал ей то, чего не могли дать другие… — тихо прошептала она. — Должно быть, речь шла о Ромео.
— Вполне возможно, — безучастно произнес Аллегро, запихивая в карман брюк листики из дневника Мелани.
Сара поморщилась. Аллегро забирал с собой то немногое, что оставалось у нее от сестры. Еще одно предательство. Не такой ли приговор вынес бы ты, Фельдман? Но как тогда быть с твоим предательством? Я же видела вас вместе… видела тебя.
— Скажите, о чем вы думаете, Сара. — Аллегро пришлось дважды повторить свою просьбу.
— Вы решите, что я… сумасшедшая.
Он улыбнулся.
— Я люблю сумасшедших. Так что не смущайтесь.
— Я думала о Фельдмане. Что, если это он? Что, если он и есть Ромео?
— Что вам дает основание так думать?
Только потому, что тон его был бесстрастным, Сара решилась на откровенность.
— Фельдман и Мелани вполне могли быть любовниками.
— Этого обстоятельства недостаточно для того, чтобы подозревать Фельдмана, — возразил Аллегро.
Она отвернулась. Насколько легко ей было представить Мелани и Фельдман в роли любовников, настолько же абсурдной казалась мысль о том, что психиатр мог быть тем маньяком-убийцей, который зверски насиловал женщин и крал их сердца.
Вагнер позвонил Эмме Марголис в начале второго ночи. Несмотря на столь поздний час, она тут же сняла трубку.
— Похоже, я вас не разбудил.
— Кто может спать сейчас?
— Я звоню от Сары. Кто-то пытался пробраться к ней в квартиру. Мы с Джоном хотим, чтобы она на какое-то время переехала отсюда. Она говорит, что переселится в отель, но я…
— Сейчас же везите ее ко мне, — взволнованно произнесла Эмма. — Она может жить у меня, сколько ей захочется.
— Хорошо, — сказал Вагнер и кивнул своему партнеру, который стоял рядом. — Она сейчас укладывает вещи. Через двадцать минут мы будем у вас.
— Я пока приготовлю чего-нибудь успокоительного. Да и мне пара таблеток валиума тоже не помешает.
— Вы не будете жалеть о том, что суетесь в это дело?
— Может, если бы я сунулась раньше… — Эмма не договорила. — Нет, Вагнер, жалеть я не буду.
Часа в два ночи Аллегро и Вагнер сидели в кафе на первом этаже Дворца правосудия. Доставив Сару к Эмме, Вагнер вернулся в офис и застал там своего коллегу, который сидел за рабочим столом, уткнувшись в досье Ромео. Вагнер вытащил Аллегро на чашку кофе — пауза была просто необходима, ведь впереди был напряженный рабочий день.
В кафе витали запахи китайской кухни. Ничего удивительного. Днем повара-китайцы потчевали посетителей кафе разнообразными национальными блюдами — начиная от яичных рулетов и жареного риса и кончая креветками по-сычуаньски и «ло-мейн».
Вагнер заметил, что Аллегро внимательно следит за тем, как он уплетает огромный кусок яблочного пирога. Он улыбнулся.
— За обедом мне не удалось поесть всласть.
Аллегро вспомнил, что вечером Вагнер навещал своего отчима в Леди.
— Ну, как поживает старый говнюк? — спросил Аллегро, добавив сахара в кофе. Старым говнюком окрестил отчима сам Вагнер.
— Говнюк он и есть говнюк, — ответил Вагнер закуривая. — Начал жаловаться на то, что полетела передача у «короллы», которую я купил ему на нашем аукционе в прошлом году. Даже не удосужился открыть мой подарок ко дню рождения. А уж когда узнал, что это не бутылка, скорчил такую физиономию… Можно подумать, будто не пил целую вечность. А сам уже еле на ногах стоял, когда я приехал.
Аллегро нахмурился. В памяти всплыли воспоминания о запойных деньках, которых в его жизни было предостаточно. Может, поэтому он и сидел сейчас с Вагнером именно за чашкой кофе. Втайне мечтая о заветной бутылке «Джим Бим», которая, словно возлюбленная, ждала его дома.
— Зачем ты вообще тогда поехал к нему, зная, что он опять напьется?
Вагнер пожал плечами.
— Мать моя обожала дни рождения. И Джо тоже. Одному Богу известно, за что. Наверное, я делаю это для нее. Она была бы рада узнать, что я навещаю Джо в дни его рождения. Глупо, да?
Аллегро что-то буркнул себе под нос.
Ему было одинаково противно хлебать сейчас этот кофейный суррогат и обсуждать пьяницу-отчима Вагнера.