Чета Рагнарсонов и Молчун последовали их примеру. А мы с Удавкой, добравшись до спальни, задумались, чем себя занять. Вернее, Олли отправилась по кругу, разглядывая и анализируя новые рисунки Богини, полученные по МС-связи и переместившиеся на стены. А я сел на кровать и принялся наблюдать за тэххеркой, очередной раз «выпавшей» из реальности. Почему выпавшей? Да потому, что после цикла моих «лекций» о гармонии, пропорциях, истории изобразительного искусства Старой Земли и многом другом, она, наконец, научилась видеть красоту не только в природе, архитектурных ансамблях и обводах боевой техники, но и в обнаженных телах. Поэтому три последних дня находила в «обоях» нашей каюты все новые и новые грани прекрасного.
Вообще эта женщина оказалась на редкость интересной личностью. За пределами командирских покоев и спортивного зала она постоянно пребывала в ипостаси, как сама выражалась, расчетно-аналитического блока. То есть, в постоянном режиме впечатывала в память чуть ли не все, что видела и слышала, вдумывалась в каждое слово, взгляд или жест и искала взаимосвязи чуть ли не во всем, что видела, слышала и чувствовала. Отключать этот режим самостоятельно не умела — вываливалась из него только во время поединков на пределе возможностей и в спальне. И если в спаррингах без заранее оговоренных ограничений не думала вообще — жила ощущениями, реагировала и атаковала не разумом, а чувствами, поэтому иногда ставила в тупик даже меня, то в спальне металась из крайности в крайность.
Первые семь ночей, пытаясь с моей помощью познать себя, она жила только ощущениями. И, забыв обо всех старых представлениях о нормальном и допустимом, частенько напоминала ту самую Богиню Страсти, в которую мечтала превратиться. Когда решила, что с собою более-менее разобралась, так же добросовестно начала изучать меня и включила рассудок. На этом этапе она анализировала все — как я реагирую на прикосновения, как смотрю, дышу и когда именно теряю связь с реальностью. Через две ночи экспериментов ушла в себя. На сутки с лишним. На мои вопросы не отвечала, обещая «все» рассказать потом. В какой-то момент, уперевшись в некую проблему, убила часов десять-двенадцать на переписку с девочками. А когда закончила, ввергла в ступор, заявив, что информации, поступающей от меня, ей катастрофически не хватает! И для того чтобы компенсировать «глухоту» от «зеркала», ей нужна картинка с моего ТК со старыми записями!
Результаты ее анализа записей трех наших ТК — как оказалось, она обратилась с такой же просьбой и к Богине с Музой — меня убили: уже следующей ночью Олли показала мне небо в алмазах, превратившись в идеальную любовницу, знающую меня лучше, чем я сам! Каждый поцелуй, каждое прикосновение и каждый вздох были именно такими, какими бы я хотел их ощущать и видеть в недостижимом идеале. А мое восхищение ее внешностью стало вызывать в ней не обиду, а возбуждение!
И этот новый режим стал постоянным. Но — ночью. А днем Олли стала разбираться с нашим восприятием красоты и занялась очередным набором «материала для анализа»…
К моему удивлению, в этот раз «процесс» занял не так уж и много времени — позависав перед рисунком, на котором Рати, облокотившись о подоконник, с щемящей грустью во взгляде смотрела в ночную тьму, Удавка вдруг заставила себя прервать просмотр:
— Дэн, и тебе, и мне нужны ясные головы. Пойдем-ка, милый, испытаем медкапсулы!
Идея была здравой, поэтому я согласно кивнул, встал с кровати и в сопровождении «расчетно-аналитического блока» отправился в блок медицинский. Там разобрался с доступными режимами релаксации, выбрал нужный, задал его длительность и подтвердил решение. Потом улегся на ложе и провалился в безвременье.
Проснулся свежим, бодрым и полным сил. С наслаждением потянулся, через несколько мгновений почувствовал прикосновение мягких и теплых губ к кончику носа, открыл глаза, оглядел ту часть супруги, которую не скрывал край медкапсулы, и восхищенно выдохнул:
— Ты восхитительна!
— Нет, чтобы хоть раз восхититься моим профессионализмом или какими-нибудь личными достижениями! — проворчала Олли. Однако при этом ее взгляд подернулся поволокой желания, а в голосе появилась та самая хрипотца, которая неопровержимо свидетельствовала о скорой смене ипостаси на самый экстремальный вариант «Богини Страсти».