— Сейчас я вам покажу фокус. — заявил Рон. — Возьми этот кристалл и спрячь его среди шести таких же. — Он отвернулся.
— Ап! Вот он!
— Верно! — восхитились мальчишки.
Кстати, их было опять шесть. Энергичный Юнте завербовал еще одного.
— А теперь посмотрим, чем же они отличаются. — Рон поманил пальцем Тэбора. — Смотри, смотри внимательно!
— Этот… он как будто живой. То есть, не совсем живой, а как…
— Верно. А сейчас пусть посмотрят остальные.
— Идите и поиграйте в эту игру. Кто сможет угадать десять раз подряд, пусть скажет мне. Вот этот кристалл тоже заговорен. Все, кроме Юнте, подходите сюда, ко мне, по одному.
Пока мальчишки тренировались в распознавании, Рон их по очереди обучал блокировке мозга. К началу вторых экзаменов Рон уже освободился, а в его распоряжении было шесть отличных разведчиков, которых он сегодня же собирался послать вдоль границы.
— Вы поняли, что от вас требуется. Там будут не кристаллы, а камешки, но это не играет роли. Если боитесь разряжать — не надо, главное — обнаружить. Конечно, хорошо бы было зашвырнуть его в реку, но нельзя допускать, чтобы вас увидели, даже через кубок! Делайте это ночью, ползком, и не позже двадцатого мая.
Малышей, как и остальных связистов собирались отправить в шесть часов вечера. Пятеро должны были отправиться на северо-восток, прямиком к дальней границе. Тэбора, как самого способного, Рон отправил к Траку и Пгаллану, где, как он точно знал, были расположены две точки и, по крайней мере, еще одна. Сам Рон собирался послезавтра патрулировать кусок границы между Друскеном и Вильне.
Переговорив с родителями и вождями, юноша отправился на экзамен. Предстояло еще отобрать упомянутых связистов.
Учителя были настолько азартны, что ни о каком подлоге на экзамене не могло быть и речи. Рон почти не вмешивался в происходящее, только беседовал с каждым, прошедшим испытание. Он хотел выявить юношей, способных научиться распознавать детонаторы. Рон заставлял их поднимать монетку, так как это в семи случаях из десяти достаточно четко характеризовало способности. Неудачники отправлялись обратно на экзамен, создавать фон, а новоявленные таланты шли играть с Юнте, где их возможности определялись окончательно.
Экзамен выдержало 38 человек. Выделив 12 способных (вернее, отобрав 26 неспособных), Рон распределил связистов по фортам, кое-куда посылая запасных. Вместе с учителями у Рона теперь оставалось 20 учеников, с которыми он с облегчением и начал заниматься после отъезда связистов. Этим разведчикам предстояло отбыть завтра, в пять часов утра. А дальше уже не так уж много зависело непосредственно от Рона. За эти дни он провернул колоссальную работу.
И хотя трое (все из «учителей») так и не смогли за вечер освоить блокировку, разведчиков, по мнению Рона, уже было вполне достаточно.
На следующее утро, 16мая Рон с несколькими сопровождающими покинул Друскен. При желании до Вильне можно было доскакать за один день, но Рон тщательно обследовал границу и обнаружил две точки.
18-го утром, перед последним переходом, Рон узнавал новости.
Тэбор и новый разведчик с запада сообщали, что пока найдено только три точки (все их определил Тэбор), но до Пгаллана еще оставалось двести миль, и пограничники утверждали, что обнаружили там два подозрительных места. В итоге, от Пгаллана до Вильне получалось восемь точек.
На востоке, кроме известных Рону трех, нашли всего одну, но там разведчики только приступили к работе.
В общем, Рон был вполне доволен. Юноша ехал не спеша, словно оттягивая встречу с родными. Он немного боялся своих чувств.
Но вот и Вильне. Форт ничуть не изменился. Этте уже сообщил Элем и Льорке, что Ронис жив. Какова была их реакция, Рон не спросил. «Льрке теперь должно быть девятнадцать. Как она меня встретит?»
От Этте юноша узнал, что его мать теперь живет в большом форте — ведь в семье нет мужчины, чтобы прокормиться самим.
Как только маленькая кавалькада вьехала в форт, кто-то побежал за Элем. Женщина шла медленно, словно тоже боялась встречи. Четырнадцать лет, конечно, состарили ее, но не столько внешне, сколько изнутри. Сказались и исчезновение сына, и гибель мужа.
Рон спешился. Мать сделала еще несколько шагов и протянула руки. Сын тоже подошел поближе, взволнованно теребя ворот.
— Роне, малыш, неужели это и впрямь ты? — из горла Элем раздался не то стон, не то всхлип. — О звезды, мой мальчик, что мы без тебя пережили! Ну, конечно, это ты, мой сынок! — продолжала она, чуть повернувшись к Этте. «Опять проверка. Какая гнусность!» — подумал Рон. — «Хотя, я, наверное вел бы себя точно так же.»
— Вот и шрам на плече, это когда ты свалился с яблони. Помнишь? — Рон кивнул. — Ты изменился, Роне, у тебя взгляд стал другой. — («Заметила» — с теплотой подумал Рон.) — но какая же мать не узнает своего сына? Роне, звездочка моя, мой правый глаз!
Элем заплакала на плече у юноши. У Рона дрожали губы. Ротени поспешно отошли. Обнявшись, Рон с матерью побрели к дому. В двадцати шагах в пол-оборота стояла девушка. Она была чуть выше Рона, ее волосы были заметно светлей и почти прямые. В отличии от большинства ротени, они отливали не сталью, а золотом осенних листьев. Однако, ее упрямый подбородок и слегка курносый нос очень напоминали Рона. Глаза у брата и сестры тоже были одинаковы, но чувствовалось, что твердый взгляд юноша приобрел лишь с возрастом с помощью тренировок, а смелый и уверенный взгляд девушки был свойственен ей с самого детства.
В памяти Рона осталась смешная пятилетняя девчушка, слишком часто, по мнению мальчика, путавшаяся под ногами. Ее трудно было узнать, но Рон узнал.
Льорка подошла и протянула руку. Брат сжал ее запястье. Лицо девушки было таким приветливым, что Рон радостно расплылся в улыбке в ответ.
— Ну, здравствуй, — сказал он.
— Здравствуй. — тихо ответила сестренка. Больше, пожалуй, слов не требовалось, и семья направилась к дому.
Глава 4. 18-21 мая 968 г. п. и. Форты Вильне и Файрон, Ротонна.
Рон сидел за столом и осматривался, а мать, поставив перед ним кувшин молока, хлопотала над обедом.
— Рилленя нет, он ушел с ребятами в лес. Мы не знали, когда ты приедешь. Помолчав, Элем добавила: — Был еще мальчик, через четыре года после твоего исчезновения. Хотели назвать Ронисом, но он умер через три дня после рождения. Видно, двум Ронисам в мире было бы неуютно.
— Жаль! — сказал Рон. — Тяжело тебе с нами приходится.
— Да что ты говоришь! Но как мы беспокоились, когда ты исчез! Митльсон говорил, что видели какого-то мальчика в Трис-Броке. Мы подумали, что это ты.
— Это и был я.
Мать резко обернулась.
— Но тебя же похитили и увезли на корабле!
— Не совсем так. Я был рабом, потом сбежал и снова попался. — пояснил Рон. — Тогда-то я и попал на корабль.
Рон не хотел вдаваться в подробности, справедливо полагая, что его за них мало убить.
После обеда зашел Этте Норинсон, высокий загорелый весельчак. Потягивая с Роном вино (юноша никак не мог освоиться с обилием ротийского, считавшегося во всем мире чрезвычайно дорогой редкостью), Этте осведомился:
— Что ты собираешься делать в ближайшие дни, Ронис?
— "Дни" — это преувеличение, Этте. С двадцатого начнется. Завтра я собирался посмотреть границу от Вильне до Тино.
— Но туда уже отправлены разведчики. Шесть точек на подозрении, и одну уже точно определили. Думаю, тебе достаточно съездить к двум ближайшим, это будет меньше сотни миль в один конец. Тебе ведь хватит двенадцати часов? Все равно работать ночью.