— Лили…
— Нет, я больше не хочу говорить. Не хочу думать о смерти и разлуке. Мне и так пришлось нелегко, пока тебя не было. Я хочу заниматься с тобой любовью и чувствовать твой запах. Хочу, чтобы он меня окружал. Мне просто нужно сейчас больше, Макс. Ладно? Остальное расскажешь потом. Пойдем. — Она взяла меня за руку и потянула к спальне. Она удивительно эротично держала мою руку. То сжимала ее, то чуть отпускала, словно ее ладонь обладала собственным пульсом или быстрым дыханием. Сжатие, остановка, сжатие, остановка.
На Лили были лиловые носки. Белые туфли и лиловые носки. Она села на кровать и сбросила туфли, но носки оставила. Рывком расстегнула серебряную пряжку ремня на джинсах, следом — трррр! одна за другой — торопливо расстегнула пуговицы брюк.
— Скорей. Скорей, скорей, скорей. — Она стянула свитер через голову, лифчика под ним не оказалось. Груди тяжело вывалились из мягкой шерсти. Она сидела в трусиках-бикини, опершись сзади на руки, и смотрела, как я выпутывался из остатков одежды. Когда штаны были сняты, она запустила руку мне в трусы и дотронулась до члена. Ее руки оказались ледяными. Я чуть не отскочил. Лили не отпустила. Нежно притянув меня к себе, взяла его в рот, и переход от холода к теплу был таким острым, что у меня чуть колени не подломились. Лили не любила сосать, так она чувствовала себя дешевкой, шлюхой. Зная это, я никогда не просил ее. Что хорошего в сексе, если он нежеланен? Что это, подарок к возвращению или она захотела так сама, по-настоящему? Не зная ответа, я высвободился из ее рта и встал на колени так, что мы оказались лицом к лицу.
— Не надо. Ты не должна…
— Я хочу.
— Нет. Достаточно. — Я толкнул ее спиной на постель, прижал руки за головой и пробежал языком вдоль длинной шеи. Ее горло ходило ходуном, вверх-вниз, и я подумал, что она пытается глотнуть. Но тут Лили заплакала, задыхаясь. Я скатился с нее. Она лежала на спине, руки над головой, словно их все еще держат. Глаза открыты, слезы катятся по щекам.
— Я так скучала по тебе. Я даже испугалась, я чертовски по тебе скучала. Это неправильно; нездорово. Я — не слабая. Ничуть, но погляди, как я себя вела. А ведь ты уезжал ненадолго. — Лили подняла голову с подушки и посмотрела на меня, — Может быть, я зря это говорю. Ты ведь мог бы при желании убить меня этим. Просто разорвать надвое.
Час назад, когда я входил в дом, я был полон решимости все выяснить. Сказать ей в лицо, что узнал, и потребовать объяснений. Но моя решимость стала таять уже от радостных криков и поцелуев Линкольна. А теперь такое.
Пристально глядя ей в глаза, я сказал правду, но Лили, конечно, не поняла меня.
— Я знаю тебя.
— Ты знаешь меня лучше всех. Лучше, чем кто-либо когда-либо знал.
— Я знаю тебя.
— Да. Трахни меня.
— Все то, что ты мне, — я с силой вошел в нее, — не сказала!
— Да. — Ее ноги обвились вокруг моего торса. Я почувствовал носки на спине. Руки крепче обхватили меня за шею. — Тайны. Плакса. Секреты.
— Ненавижу их.
Лили перестала двигаться.
— Ненавижу твои тайны.
Страх на ее лице сменился улыбкой.
— Забери их. Забери все. Трахни меня. Возьми их себе.
Я толкнул изо всех сил. Она закрыла глаза, сдавленно засмеялась.
— Они мне нужны. Обещай…
— Просто делай так. Да, так. Все, что хочешь. Все, что хочешь. Ты…
Как хорошо. А когда закончится, придет мальчик, и мы втроем сядем за кухонный стол и снова будем одной семьей.
Лили скоро кончила, что было на нее не похоже, но и потом продолжала двигаться и раскачиваться, стараясь продлить удовольствие как можно дольше.
— Макс, я люблю тебя. Ох, Макс — Она приподнялась и упала. Глаза закрыты, на лице — блаженная улыбка. Я смотрел. Я словно бы плыл в ней, как в море, и одновременно наблюдал. Наблюдал издалека, словно с луны.