Молли коснулась жилистой прохладной рукой ее молодого лица как в слиянии прошлого и настоящего. Она ведь тоже когда-то была так красива, когда-то была юна и лежала на этой половине кровати, всматриваясь в окно.
Джейн закрыла глаза.
Некоторым нравится спать с молодыми девушками. Секс неизменен, но тот краткий миг между миром сновидений и явью рядом с кем-то, кто еще молод, имеет особую интимность, которая познается лишь позже.
Молли с трудом поднялась на ноги, надеясь, не наделать особого шума и прихрамывая, засеменила к порогу, стремясь к колючей тьме, подстерегающей ее.
Она слышала завывание ветра и сирены где-то вдали, а стоило повернуть голову и зацепиться взглядом за единственный горящий фонарь в конце улицы, можно было разглядеть поблескивающее серебро снега и те снежинки, что все еще стремились соприкоснуться с землей.
Ригс тяжело выдохнула, содрогаясь от холода, но всматриваясь в кромешную темноту, надеясь, как и раньше уловить краем глаза движение. Жаль, что сейчас те шавки померли и разложились, а их блохи переметнулись с мертвого на живое, но и они умерли.
Где-то над ухом раздался звон колокольчиков.
Она облизнула сухие губы, ощущая, как сама смерть часто задышала в затылок.
«Это же ты, Пеннивайз?»
Too long I roam in the night.
I’m coming back to his side, to put it right.
I’m coming home to wuthering, wuthering,
Wuthering Heights.
Слишком долго я скиталась по ночам.
Я возвращаюсь к нему, чтобы все исправить.
Я возвращаюсь в грозовой, грозовой,
Грозовой Перевал.
— Kate Bush ‘Wuthering Heights’
Комментарий к XXVII
* - Нана (Nana, Granny, Nanny (сленг)) - бабушка.
Некоторые фразы взяты непосредственно из книги Стивена Кинга “Оно”.
Несмотря на то, что события происходят в далеком будущем придумывать летающие автомобили или то, что мир изменится к лучшему/худшему я не сочла уместным.
========== XXVIII ==========
Taste me drink my soul, show me all the things that I
shouldn’t know, when there’s a new moon on the rise
I had everything, opportunities for eternity and I
could belong to the night
Попробуй меня, испей мою душу, покажи мне то,
Чего я никогда не должна была узнать, когда молодой месяц восходит,
У меня было всё, возможность жить вечно,
И я могла принадлежать ночи
— The Pretty Reckless — Make Me Wanna Die
— Боже, Молли, — Джейн быстро спустилась вниз по ступеням, накидывая на плечи пожилой женщины пальто. — Заболеть решила?
Она заметила ее отсутствие почти сразу, но думала, что та просто пошла в ванную (у стариков же часто недержание) или решила прикончить в одиночку остатки пиццы, но Нана мало того, что открыла дверь настежь, впуская ледяной воздух вовнутрь, так еще и сама предпочла выбраться в легкой одежде.
Джейн заприметила ее дрожащую фигуру и сразу же ринулась на помощь, решая, что это будет разумным решением. Она не хотела, чтобы Молли умерла. Ей было больше плевать на мать, отца и брата, но только не на Нану.
У Молли был какой-то безумный взгляд, когда она развернула ее к себе, набрасывая на плечи верхнюю одежду. Джейн растерла ее предплечья, надеясь, что это никакой не инфаркт или инсульт.
Надо попросить человека улыбнуться.
Она попыталась скорчить какую-то гримасу или самой выдавить улыбку, но Молли попятившись назад, выронила трость из рук (та упала с каким-то несвойственным дереву грохотом) и прислонила левую руку к виску.
— Молли! Молли, все хорошо? — Джейн чувствовала, что сейчас, блять, свихнется, если бабка не подаст каких-то признаков жизни и будет продолжать строить из себя умирающую лебедь. — Молли, пошли в дом, ты заболеешь. Идти не можешь? Я сейчас принесу кресло, если нужно. Молли!
Женщина отрицательно покачала головой, крепко зажмуриваясь, точно отгоняла какую-то навязчивую мысль и, переведя дыхание, выпрямилась с необычайной легкостью.
— Блядь, ты чего разоралась? — наконец, выдала Молли немного гнусавым голосом, запустив одну руку в карман пальто. — Вышла подышать свежим воздухом, а ты уже меня пугаешь тут до смерти. Что ты, что твоя мать любите устроить шум из ничего.
Лицо Джейн в одночасье стало серьезным, а от сравнения с родной матерью снова стало тошно и обидно. Как там говорится? Против генетики не пойдешь? Она нехотя подняла трость, протягивая ее обратно Нане, но получила лишь отрицательный кивок.
— Ладно, детка, перегнула палку, — уже мягче произнесла Молли, уловив печаль на лице самозванки внучки. — Просто давно не была в этих краях и что-то нахлынуло.
— Нахлынуло?
Джейн вынула из кармана сигарету и немым неуместным во тьме кивком поблагодарила за зажигалку, которая никогда не искрила. Она шмыгнула носом, отворачиваясь к единственному источнику сырно-желтого света в виде фонаря в конце улицы. Такси приедет через час или два и наверняка водитель примется молиться, когда автомобиль начнет заносить из-за снегопада.
Белые мокрые комья снега быстро растаяли на шерстяной ткани пальто.
Молли смотрела в ту же сторону, ощущая несвойственный последние годы прилив сил. Рука в кармане пальто нашла холодной ремешок все еще тикающих часов ни разу не потребовавших замены батарейки в течение полувека. Удивительно.
Без лишних просьб Джейн оставила ей несколько затяжек и выпустила дым в сторону, смотря, как тот слился с паром, а сахарная пудра снега продолжала сыпаться с небес, тая на благородно седых волосах Наны.
Водитель как не странно позвонил на полтора часа раньше, предупредив, что дорогу может быть заметет снегом и спросил, может ли подъехать через двадцать минут. Джейн согласилась, чувствуя, что все эти прощания плохо влияют в первую очередь на нее саму, а не на Молли.
Последняя не противилась и даже как-то была рада выпроводить ее за порог, чтобы остаться в пустом и мрачном доме, поддаваясь унынию.
— Деньги на дорогу у тебя есть? — вновь с несвойственной заботой и не вязавшейся с возрастом бодростью (как у подростка, который рад бы отослать родителей подальше и устроить вечеринку) спросила Молли уже стоя у порога. Колкую тьму разорвал свет автомобильных фар. — Позвони матери, как доберешься до аэропорта.
Джейн закатила глаза. Снова матери. Нет бы, блять, сказать: «Позвони мне, когда доберешься». Нет, позвони матери. Может быть, еще отцу, который две недели назад наградил звонкой пощечиной за то, что она не захотела идти в миллионный раз на постановку «Лебединого озера»? Нет, блять, она позвонит брату. Джексон кончит от счастья в штаны, когда она скажет ему, что в аэропорту.
— Ага, — она стояла, сжимая руки в кулаки в карманах пальто. — Ты уверена, что все-таки не хочешь вернуться поближе к цивилизации?
Молли промычала в знак согласия, понимая, что больше никогда не увидит эту девчонку. Скандальную, самонадеянную и несносную. Как бы там ни было, они почти были семьей, когда Джейн приходила к ней с какими-то историями и иногда делала какие-то моменты ярче.
Какой-то безумец сказал, что дети — наши маленькие копии и только благодаря им, мы можем обрести бессмертие. В этом был какой-то смысл, который сейчас отдавался звенящей пустотой где-то внутри.
— Только, блять, не говори, что ты плачешь, Нана, — с кривой улыбкой и серьезностью в голове произнесла Джейн, обнимая ее плечи. — И не грози засунуть эту трость в мою задницу, хотя бы в такой-то момент.
Она почувствовала, как Молли усмехнулась и почти крепко сжала ее в своих объятиях.
Чувство прощания овладевало ими обеими, и если Джейн ссылалась на какую-то внутреннюю глупость и чересчур сентиментальность момента, то Молли знала правду и также точно знала то, что расскажи ее кому-либо, то никто бы не понял сути идти добровольно на смерть. Даже не во имя мнимой идеи.
Почему-то ей вспомнилась последнее выступление Хизер, на которое Джейн приволокли буквально силой. Нерадивая дочь снова выплюнула что-то неприятное в адрес матери и громко хлопнула дверью, давая волю своему бунтарскому и необузданному духу. Хизер не произнесла ни слова и лишь вернулась к букету, переданному курьером от одного из поклонников.