В последующие дни я продолжал наблюдать за моим новым открытием. При каждом подъеме на взгорье, откуда на него открывался вид, я испытывал непонятный трепет. Мне всё казалось, что он затевает что-то, хочет выкинуть какой-то фокус, однако каждый раз обнаруживал тот же темно-зеленый круг, молча взирающий среди зеленеющего поля. Плененный пока не раскрытой тайной я изо дня в день наблюдал за ним, всё больше относясь к нему как к нечто живому, обладающему душой и волей.
Как-то раз, потеряв осторожность каждодневным спокойствием, я решился подойти к нему поближе. Однако вновь обрел страх, как только увидел его вблизи. За миг до того как убежал, он зашумел под дуновением ветра, неизвестно откуда взявшегося. В этом шуме было больше нежели чем шелест веток и завывание ветра. Роща словно грозно прошептала: «Следя за кем-то не забывай, что могут и за тобой следить. Ты наблюдаешь за мной, а я за тобой.»
Все же у моего отважного поступка были плоды, хоть и небольшие. Помимо окружности из деревьев самой рощи, была и другая, его опоясывал круг высокой травы, впоследствии которому нашлось объяснение. Оказывается скот не приближался ближе определенного расстояния, как если бы вокруг рощи была проложена проволока находящиеся под током и удерживающая животных на дистанции, не позволяя приблизиться слишком близко. Роща состояла только из лиственных деревьев, а если быть точнее из липы, березы и дуба. Также мне удалось разглядеть три заброшенные, еле видные тропинки, которые судя по всему вели в самый центр рощи.
В один день, изрядно утомленный наблюдениями и не отважившись приблизиться ближе «запретной линии» (теперь я ее так называл, ибо ни одно живое существо не отваживалось его пересекать), я решил иначе удовлетворить объект своего любопытства. И как-то за ужином спросил у своего дяди про эту рощу, каково же было мое удивление, когда увидел как он необычно среагировал на вроде бы обычный вопрос. Гримаса изумления вперемешку со страхом застыло на его лице, которая спала лишь когда он сухо, но вежливо ответил: «Мы туда не ходим и тебе не стоит». Не малое изумился и я сам, впервые увидев его в таком виде, до сих пор он демонстрировал лишь доброту и благожелательность. Дальнейшие попытки возобновить разговор на эту тему всячески пресекались, в той же холодной манере, так неестественный для его кроткого характера.
Точно такая же реакция была и у местных жителей. Всякий разговор оканчивался одинаково: «Мы туда не ходим». Подобная не любовь внушили мне лёгкий страх перед этой таинственной рощей, который до селе ограничивался лишь опасениями, что чувствуешь перед всяким неизведанным. Мои попытки допытаться того почему туда никто не ходит также не увенчались успехом, создавалось очищение будто подобные вопросы, а тем более действия, были из ряда вон выходящих. Лишь один пожилой мужчина успокоил меня, сказав что когда дела идут очень хорошо или плохо люди начинают придерживаться разных суеверий, иногда крайне абсурдных. К примеру когда хорошо, нам кажется будто привычный порядок нарушится, если кто-то будет делать что-то чего раньше не делали. Тоже самое и с этой рощей, туда издавна никто не ходит, да и тебе не стоит, дабы не обидеть чувства местных жителей. Однако эти слова добродушного человека имели лишь временный эффект и страх снова завладел мной, когда вспомнил, что этой рощи сторонятся не только люди, но и животные, чей примитивный разум не способен ни выдумать, ни верить во всякие суеверия. Но вместо того чтобы охладить мой пыл в этих изысканиях, это неведомое разжигало лишь большее любопытство и жажду познания.