Я с удовольствием доел пирожок и потянулся за следующим. Тонтоныч отказался, хоть я и предлагал. Ну, мне больше достанется.
Проснулся я с рассветом, за час до времени, когда меня должны были будить. Умывшись, провёл лёгкую силовую разминку. М-да, тело крепло на глазах, но всё равно пока оставалось слабым. Очень, если сравнивать со мной прошлым.
Когда за мной пришли, я был уже полностью собран. Наскоро перекусив, я отправился ко входу. Кстати, десятка видов блюд уже не было, чему я порадовался. Перед входом меня ждала двуколка с кучером. Рядом стоял Антон Антонович. Он коротко поклонился, предлагая руку для помощи. Не понял, я что, сам в эту недокарету не залезу? Проигнорировав, я с комфортом уселся на мягкой диван. Управляющий разместился напротив, укоризненно покачав головой.
— Не гоже залезать в карету, как простолюдин, — тихо сказал он. — Вы обязаны принимать помощь слуг, хотя бы символически. Обозначать просто можно, игнорировать — нельзя. Слухи — последнее, что нам нужно!
Кучер тряхнул вожжами, и явно усталая лошадка покатила нас по дороге. Через десять минут мы свернули налево. А ещё через пять я увидел крыши домов.
Деревушка оказалась крохотной. Около двадцати домов, причём некоторые были маленькими, если не крошечными. А у самого большого, аж в два этажа, толпились люди. Взглядом, привыкшим определять количество противника, я определил, что здесь человек восемьдесят-девяносто. Точно не двести.
— Здесь не все? — удивлённо уточнил я у Тонтоныча.
— Окромя детей и занятых в особняке — все.
— Хорошо, — ответил я, выпрыгивая из повозки.
Небольшая толпа почти синхронно поклонилась. А я прошёл к высокому крыльцу, на котором стояли трое: высокий упитанный мужчина, с тремя подбородками, женщина, явно его супруга, дородная тётка с толстой косой, и молодая девушка, довольно симпатичная, стрелявшая глазками в мою сторону.
— Управитель деревни, голова, — тут же подсказал мне Тонтоныч. — С супружницей и старшей дочкой. Его зовут Ефим Александрович, вы всегда звали его Ефимкой. И да, надо дать команду людям распрямиться, так положено.
— Приветствую всех! — громко сказал я, забираясь по ступенькам. — Нужно поговорить, во славу Росомахи!
Откуда вылезло последнее, я понятия не имел, но люди согнулись ещё ниже. Со всех сторон послышалось «во славу». Жестом я приказал, чтобы люди поднялись. Откуда я знаю, как это здесь принято? Ляпну ещё что не то…
— Друзья, — начал я, когда все выпрямились. От первого моего слова у многих округлились глаза, но мне было пофиг. — Я хочу, чтобы началась новая эпоха в нашей жизни. Я пришёл узнать, что нужно вам и вашим семьям. Чего не хватает? Чем помочь вам, что для вас сделать?
Люди вокруг зашептались, даже жена старосты наклонилась к уху мужа. Но, вслух никто ничего не говорил. Я ждал минут пять, но шум разговоров «на ушко» только нарастал. И никто так ничего и не высказал. В итоге, это мне надоело. Я указал рукой на стоящего неподалёку мощного мужчину лет сорока пяти с густой бородой и почти лысой головой. И громко спросил:
— Ты! Вот что лично ты хотел бы улучшить в нашей жизни? В вашей жизни!
— Дык это, вашбродь! — густо покраснел мужчина из-за направленного на него всеобщего внимания. — Ничого не треба. Усё есть вроде как.
Он на секунду замолчал, покраснел ещё больше, и вдруг, явно удивляясь собственной наглости, выпалил:
— Разве что сыну дом надобноть. Женился полгода как, а с нами живёт. Вы не подумайте, мы бы и сами всей деревней возвели бы его, от ток материалу нема. Да брать неоткуда, смолистых деревьев тут не найти, камня тоже треба немало. В общем вот.
Он оглядел притихших соседей и, осмелев, продолжил:
— И таких у нас с десяток семей есть. А так усё е, Авдотья вон травками лечит, Вано зубы драть могёт, Тамара образование на себя взяла, детишек нашенских обучает. Ещё, может, топлива на зиму бы. Так-то мы ветками опосля обрезки что остаются, топимся, но мало их. Да и прогорают быстро. Хорошо хоть холодных зим давно не було. Вот. Не извольте гневаться, ваше благородие!
Мужик согнул спину в поклоне, а я повернулся к старосте. Тот, увидев вопрос в моих глазах, тут же тоже поклонился и забубнил:
— Врёт он всё, господин! Всего у нас в достатке. А дома? Так живут же, подумаешь, пятнадцать человек на дом! Старшой его и наследует, уже под ним жить будут. Всегда так было. Ишь, что удумал! Старшим отдельный дом возводить, как есть бред и крамола!
Народ опять зашушукался, а я спустился на ступеньку.
— Подойди! — сказал я здоровяку. И, усилив голос, продолжил: — тебя как звать? Чем на жизнь зарабатываешь? Я после травмы много из памяти потерял, потому у всех заранее прошу прощения.