Демельза, вдруг, в одночасье повзрослев, впервые поняла, насколько глуп ее отец. Да если бы между нею и Россом и впрямь было то, о чем он думал, разве стала бы она слушать его уговоры вернуться домой?
Нет, она бы так прямо и сказала ему: «Вернуться? Да никогда! Мой дом здесь!»
Может, и правда ее дом здесь? А вдруг Росс не захочет ее отпускать? Но он не испытывает к ней никаких особенных чувств, просто он добрый и заботливый. Скоро он привыкнет к тому, что Демельза больше не сидит с ним в гостиной. Точно так же, как когда-то привык к ее компании. Нет, просто доброты тут мало…
Один теленок наскочил на ведро, и оно откатилось в другой конец хлева. Демельза пошла за ведром, подобрала его, и в эту самую секунду, в темном углу, ей в голову пришла самая ужасная мысль в ее жизни. Эта мысль настолько испугала девушку, что она даже выронила ведро. Ведро с грохотом покатилось по полу и замерло. Несколько секунд Демельза стояла, ухватившись за перегородку.
Нет, это безумие. Росс подумает, что она выпила, и выгонит из дома, как обещал после той потасовки с Джудом.
Но она должна решиться на это. Как ни крути, а должна… Терять ей нечего. Правда, уходя, она унесет с собой его презрение. Слишком высокая цена. И, даже добившись успеха, она может заслужить его презрение. Но зато она не уйдет. Демельза снова подняла ведро и так крепко сжала ручку, что костяшки пальцев побелели.
Телята снова начали тыкаться мордами в подол платья и хватать ее губами за руки. Демельза сникла. Ее не беспокоило, правильно это будет или нет. Она боялась, что Росс станет ее презирать.
«Ну и глупость пришла тебе в голову, – сказала она себе. – Забудь. Похорони эту мысль. И никогда больше не вспоминай».
Демельза нетерпеливо растолкала телят и пошла обратно в дом. Пруди все еще сидела в кухне и терла грязным полотенцем свои мозолистые ступни.
Вся кухня провоняла ее ногами. Она продолжала ворчать и, возможно, даже не заметила, что Демельза выходила из дома.
– Вот в один из таких денечков возьму и помру в одночасье. Тогда крепко пожалеете, что изводили меня. Очень даже пожалеете. Но мне-то уже лучше не станет от этой вашей жалости. Какой прок обливаться горькими слезами над хладным трупом? А разве много мне надо? Только капельку доброты, пока меня еще земля носит. – Пруди подняла голову и посмотрела на Демельзу. – Только не говори, что простыла.
– Со мной все в порядке.
– Да какое там в порядке! Ты же вся вспотела.
– Жарко, – сказала Демельза.
– А зачем ты притащила в кухню это ведро?
– Ой, забыла! Сейчас выставлю наружу.
Глава шестая
Росс так и не вернулся. Демельза и сама не могла понять, хочет она, чтобы он вернулся, или нет. На часах было уже восемь. Скоро Джуд и Пруди отправятся спать. Будет правильно, если она дождется хозяина и подаст ужин. Но если он вскорости не приедет, значит решил остаться на ночлег в Труро. Заки и Джинни уже вернулись. Джек Кобблдик повстречал их и разнес новость по округе. Все жалели Джима и проклинали последними словами Ника Вайгуса. И еще всем было жаль Джинни и двух ее детишек. Тюрьма меняет человека, еще никто не возвращался оттуда прежним.
Демельза посмотрела на платье, закусила губу и снова посмотрела. Потом услышала, как по лестнице с трудом поднимается Пруди, и поскорее накрыла его покрывалом.
– Дорогуша, я иду спать, – сообщила Пруди, появляясь с бутылкой джина в руке. – Если сейчас не улягусь, точно в обморок грохнусь. Я, когда еще девчонкой была, частенько ни с того ни с сего в обмороки падала. Знай моя мамочка, как я страдаю, она бы встала из своей могилки и пришла ко мне. Я часто ждала, что она придет. Подашь хозяину ужин, а?
– Ладно.
– Хотя непохоже, что он вернется. Я и Джуду так сказала. А этот старый осел говорит: «Нет, подожду еще минуток двадцать». Вот сидит там и ждет.
– Спокойной ночи, – сказала Демельза.
– Спокойной? Да если я хоть на секундочку глаза сомкну, и то чудо будет.
Демельза проводила Пруди взглядом до ее комнаты и снова откинула покрывало. Еще немного полюбовалась платьем, опять его накрыла и пошла вниз.
В кухне аппетитно пахло свежеиспеченным пирогом. Джуд сидел возле очага и выстругивал из твердого плавника новую кочергу, чтобы выгребать из глиняной печи золу дрока.
За работой он тихонько напевал себе под нос:
– Жили-были старик со старухой, и были они бедны, твидли-твидли-ди…