Росс прекратил своё исследование стен и выпрямился. Он был примерно на три дюйма выше двоюродного брата.
- Верити мне сказала.
- Хм. Она также сказала, что ты не хочешь присутствовать на свадьбе.
- О... не так многословно. Но то да сё... Мой дом - как разграбленный Карфаген. Кроме того, я никогда не любил церемонии. Давай пройдем еще немного. Интересно, возможно ли осушить все эти старые разработки с помощью штольни в сторону низины за Марасанвосом.
Через пару секунд Фрэнсис последовал за своим кузеном.
Мерцающий, колеблющийся свет двух свечей разрезал тьму то здесь, то там, рисуя смутные, преследующие их тени и странные, гротескные отражения на бутылочного цвета воде.
Вскоре тоннель сузился и принял яйцевидную форму около четырех футов и шести дюймов высотой и не более трех футов в поперечнике в самой широкой части. На самом деле, он был пробит достаточно большим, чтобы мог пройти человек с тачкой и склонив голову. Вода доходила почти до самой широкой части яйца, а стены отполировало трением давно позабытых локтей.
Фрэнсис начал чувствовать нехватку воздуха, необходимость распрямить согнутую спину, вес тысяч тонн породы над головой.
- Ты, разумеется, должен прийти на свадьбу, - сказал он, повышая голос. Его свеча зашипела, когда на неё упала капля воды. - Мы сильно огорчимся, если ты не придешь.
- Чепуха. В округе скоро устанут об этом болтать.
- Ты чертовски обидчив сегодня. Это наше общее желание, чтобы ты пришел. Моё и...
- Элизабет?
- Она особенно просила, чтобы ты пришел.
Росс пытался переварить услышанное.
- Очень хорошо. В котором часу?
- В полдень. Джордж Уорлегган будет моим шафером.
- Джордж Уорлегган?
- Да. Я знаю, что ты...
- Видишь, местность немного поднимается. Мы сейчас поворачиваем к северу.
- Мы не намерены устраивать большую свадьбу, - сказал Фрэнсис. - Только наши семьи и парочка друзей. Кузен Уильям-Альфред совершит обряд, а мистер Оджерс ему поможет. Росс, я хотел объяснить...
- Здесь воздух становится лучше, - мрачно произнес Росс, огибая неудобный угол узкого туннеля и вызвав лавину камней, с плеском шлепнувшихся в воду.
Они поднялись на несколько футов, вода почти пропала. Впереди мелькнул проблеск света. Всё еще поднимаясь, они достигли вентиляционной шахты - одного из многочисленных колодцев, пробитых вниз, чтобы сделать условия работы хотя бы сносными. Как и ствол основной шахты, она шла глубже и была полна воды, - всего в нескольких футах от них ее пересекал узкий деревянный мостик.
Но лестницы не было.
Они всмотрелись наверх - в небольшой кружок дневного света над головой.
- Где мы? - спросил Росс. - Должно быть, рядом с дорогой к Рин-Уоллас.
- Или на краю песчаных холмов. Послушай, Росс, я хотел бы объяснить. Когда я впервые повстречал Элизабет прошлой весной, у меня и в мыслях не было становиться между вами. Это случилось, как удар с небес. И она, и я...
- Какого черта! - Росс повернулся, его лицо было возбужденным и пугающим. - Разве не достаточно...
И таково было выражение его лица, что Фрэнсис сделал шаг назад к деревянному мостику, пересекающему ствол шахты, мостик как сухое печенье рассыпался на куски, и Фрэнсис свалился в воду.
Это произошло так быстро, что ничего нельзя было поделать. Росс подумал: "Фрэнсис не умеет плавать".
В полутьме Росс как-то спустился к поверхности: рука, светлые волосы и шляпа виднелись на поверхности воды - одежда еще поддерживала его на плаву, пока не пропиталась водой. Росс упал на живот, перегнулся над краем, почти потеряв равновесие - не достать. Отчаянное лицо, вязкая вода... Росс схватил кусок прогнившего мостика, размахнулся и большим железным гвоздем зацепился за плечо сюртука кузена, подтянул, и сюртук порвался, рука ухватилась за конец доски, и Росс снова потянул, и, прежде чем деревяшка сломалась, их пальцы встретились.
Лёжа на скользком каменном полу, Росс напряг мышцы и вытащил кузена.
Какое-то время они сидели молча. Фрэнсис часто дышал и отплевывал тухлую воду.
- О Господи! По какой причине ты так разъярился? - гневно спросил он.
- О Господи, почему ты не научился плавать! - парировал Росс.
Они снова замолчали. Вырвавшееся напряжение повисло в воздухе, словно ядовитый газ, имя которому подобрать было нельзя, а игнорировать опасно.
Пока они так сидели, Фрэнсис бросал на кузена косые взгляды. В тот первый вечер по возвращении Росса он ожидал и понимал разочарование и негодование Росса. Но в своей непринужденной, беззаботной манере и не предполагал о степени бушующих эмоций за осунувшимся лицом кузена. Теперь он это знал.