При всём том никому в здравом уме не пришло бы в голову объявить талибский Афганистан «историософской столицей мира». И тем более утверждать, что он прошел «колоссальный путь всестороннего развитая».
И подумать только, что именно в московитском историческом несчастье видят сегодняшние мифотворцы не только высший расцвет русской культуры, но и прообраз будущего страны!
смысл трилогии:
Размышления автора
«Микроархетипы» и тем не менее видят. Более того, успешно рекрутируют в свои ряды новых пропагандистов. Даже из числа ученых либералов. Один из них, В.А. Найшуль, заявил в интервью популярной га-
Там же, с. 297.
«Московитская 17 болезнь»
Там же, с. 296.
зете в марте 2000 года, будто «карты ложатся так, что мы можем [снова] жить на Святой Руси».и Очевидно, что связывал он осуществление своей мечты с президентством Путина, который, как Най- шуль, по-видимому, совершенно серьезно надеялся, должен был посвятить себя возрождению Православия, Самодержавия и Народности.
Православие императивно, рассуждал Найшуль, как единственно возможный в России «источник общенациональных нравственных норм».15 Самодержавие — потому что «в русской государственности в руки одного человека, которого мы условно назовем Авто- кратором [самодержцем по-русски], передается полный объем государственной ответственности и власти, так что не существует властного органа, который мог бы составить ему конкуренцию».16 Народность, наконец, следует возродить в виде неких «микроархетипов, обеспечивающих народной энергией» оба других ингредиента этой «святорусской» триады.Причем именно тех «микроархетипов», которыми «так богата [была] доимперская Русь»}7 Короче, смысл всего дела сводится у Найшуля к тому, что только на московитском «ценностном языке и придется общаться с народом, чтобы решать современные государственные задачи».18
Иначе говоря, история не властна над Россией. Над другими властна, а над нами нет. Как были мы в XVII веке «косны разумом», если верить Крижаничу, и «полунемы», так полунемы должны мы оставаться и вХХ1-м. И Европа с ее «идеей прогресса» и богопротивной геометрией нам не указ. Мы по-прежнему «еллинских борзос- тей не текох». И не собираемся...
и В.А. Найшуль. Рубеж двух эпох// Время MH, 2000, 6 марта.
Западники и националисты: возможен ли диалог? М., ОГИ, 2003, с. 353 (далее —Диалог).
В.А. Найшуль. О нормах современной русской государствености // Сегодня, 1996, 23 мая.
Диалог, с. 353.
Там же (курсив везде Найшуля).
смысл трилогии: Размышления автора Индустрия
мифотворчества
смысл трилогии:
Размышления автора [-| ДуЈу р [/|Я
мифотворчества И Найшуль, увы,
не единственный из новобранцев, кому дорог центральный миф врагов открытого общества. На самом деле миф этот на глазах становится модным в сегодняшней российской элите. Более того, превращается в инструмент политической борьбы. Вот свидетельство той же Н.А. Нарочницкой: «Мои идеи, которые в 1993-1996 годах можно было поместить только в „Наш современник"... теперь идут нарасхват везде и во всех ведомствах вплоть до самых высоких. Пожалуйста, моя книга „Россия и русские в мировой политике" — антилиберальная и антизападная бомба, но разбирают все — не только оппозиционеры, но и бизнесмены, профессора и высокопоставленные сотрудники».19
Похоже, что, наряду с товарным, в стране возник рынок мифов, оправдывающих несвободу. И поскольку спрос порождает предложение, создается своего рода индустрия мифотворчества, занятая серийным воскрешением старых мифов (та же книга Нарочницкой, в частности, сплошь состоит из них). Вот вам еще один труженик этой индустрии — Станислав Белковский, тоже, конечно, либерал- расстрига, как и Найшуль, в прошлом близкий сотрудник Б.А. Березовского, а ныне президент Института национальной стратегии.
В отличие, однако, от Найшуля, Белковский — никакой не ученый и о русской истории ничего, кроме старых мифов, подслушанных у Нарочницкой, не знает. Зато он талантливый политический манипулятор и отлично знает, в чьи паруса в каждый исторический момент дует ветер. И, конечно, неспроста столь свирепо обрушился он в газете Moscow Times на Послание президента Федеральному собранию 2004, обвинив его в самом страшном, с точки зрения ми- фотворца, грехе: «Путин прямо заявил своим избирателям, чтоб оставили все надежды. Он не тот, за кого они его принимали, не борец Православие, Самодержавие и Народность». Дальше Белковский расшифровывает этот странный упрек: «Путин практически отрекся от патернализма, господствовавшего на