Разговоры о постсекулярном начались с осознания ошибочности и поспешности тех выводов, которые делались на основе некогда популярных теорий секуляризации, утверждавших, что модернизация и секуляризация всегда идут рука об руку: чем больше одного, тем больше другого. В какой-то момент стало очевидно: это не так, данный вывод противоречит очевидным фактам. Отсюда речь пошла о ситуации постсекулярности в дескриптивном смысле, то есть о банальной фиксации имеющихся фактов»[30].
О постсекулярном заговорили не только потому, что вдруг осознали наличие в обществе «других» — религиозных групп, не собирающихся ни секуляризироваться, ни скромно ограничивать пространство своего действия сферой частного[31]. Начиная с конца 1990-х гг. концепция постсекулярного обсуждается учеными в самых разных научных контекстах. Эта концепция получила развитие в таких дисциплинах, как социология, нормативная политическая теория, философия и теология.[32] В связи с чем в научной среде была выявлена теологическая генеология постсекулярности со своими представлениями и явлениями. В частности, для теологической генеологии важным является то, что светская философия должна заново проанализировать (критически) над своими секуляристскими предрассудками в результате чего стать открытой по отношению к религиозным содержаниям (что может быть названо «теологическим поворотом» в философии). Теология, в свою очередь, также ответственно реагирует на эти процессы, воспринимая их как хорошую возможность вернуться в постсекулярную философию и социальную теорию Однако на этот раз вернуться уже на своих собственных теологических условиях[33]
Это приводит к размыванию границ между теологией и философией и к расширению теологическо-философской дискуссии, где светские философы вполне спокойно могут включаться в теологическую рефлексию, а теологи реинтерпретируют ключевые философские понятия в теологическом ключе. Но при этом стоит отметить то, что важно подчеркнуть, что в теологическом подходе к постсекулярности существует развилка, зависящая от того, принадлежат ли авторы к постмодернистской или же к нормативной трактовке постсекулярности. Фактически можно говорить о двух теологических генеалогиях постсекулярности: постмодернистской и нормативной. Их объединяет то, что современная философия стала настолько саморефлексивной, что ей удается преодолевать свою секуляристскую ангажированность и открываться по отношению к религии и теологии. Однако есть и существенные различия. Теологическая рефлексия, работающая в постмодернистском ключе, движется в сторону достаточно радикального пересмотра соотношения между религией и секулярностью, верой и разумом, философией и теологией и т. д. Она находится в поиске «другой современности» или альтернативных версий современности по ту сторону секулярной и либеральной модели. Теологическая постмодернистская постсекулярность неоднородна, она представляет собой плюралистичное, разрастающееся — и достаточно конфликтное — пространство, простирающееся от «радикальной ортодоксии» Милбанка до духовной деконструкции Капуто, «теологического поворота» в феноменологии Мишеля Анри и Жана-Люка Мариона и «теологии смерти Бога» Жижека. Теологическая генеалогия, работающая в контексте нормативной рефлексии, остается внутри западной философии: она при этом ограничивается осторожным диалогом и взаимодополняющим обучением, не пытаясь поставить под вопрос те фундаментальные различия, которые лежат в основании модерна. Эта линия постсекулярной рефлексии также привела к возникновению междисциплинарной дискуссии между философами и теологами, задача которой, однако, состоит не в том, чтобы выйти за пределы базовых оснований модерна, а в том, чтобы восстановить связь секулярной современности с ее религиозным компонентом[34].
Постсекулярная среда на сегодняшний день - это своего рода среда принципиальной неопределенности, размытости, текучести, когда устоявшиеся границы, константы и определения, касающиеся религии и светского, оказываются подвешенными, поставленными под сомнение. Привычная для секулярного сознания картина социально дифференцированного общества, в котором религиозное и светское разведены по разным углам, начинает ломаться, что создает впечатление вторжения религии в те пространства, которые являются для нее чуждыми (будь то политика, право, культура, экономика и т.д.). Однако вопреки распространенному мнению это характерное для постсекулярности[35]. Вместе с тем о чем-то похожем говорит и Кырлежев, но при этом он подчеркивает возможность и позитивного понимания постсекулярности, которая предполагает рассмотрение постсекулярного не только как критику тех концептуализаций, которые существовали в прошлом, но и как подходящий момент для творческих усилий"[36].