В связи с чем, С. Л. Франк особо выделяет русских, которые, по его мнению, отчасти по своей натуре и вероятно своей некой неустроенности и не налаженности бытия и в прежни «благополучные» времена отличались от западных европейцев тем, что больше мучились вопросом о смысле жизни или более открыто мучились им, более признавались в своих мучениях. Но при всем при этом, Франк пишет, что, оглядываясь назад, на наше столь недавнее и столь далекое от нас прошлое, мы все же должны сознаться в том, что и мы тогда в значительной мере «заплыли жиром» и не видели - не хотели или не могли видеть – истинного лица жизни и потому мало заботились об его разгадке[20]. И поэтому в русском народе весьма сильно развита мысль о страстной мечте о будущем обновлении нашей общей русской жизни. Россияне имеют привычку жить мечтами о будущем. Что сегодняшняя будничная, суровая и тусклая жизнь, есть собственно некое недоразумение, своего рода временная задержка в наступлении истинной, достойной нас жизни. Завтра или через несколько лет, словом, во всяком случае, вскоре в будущем все изменится, откроется истинная, разумная и счастливая жизнь. И весь смысл жизни таким образом переносится на это неопределенное пока еще будущие. А сегодняшний день для жизни не в счет. И по мнению С. Л. Франка, это настроение мечтательности и его отражение на нравственной воле, эта своего рода нравственная несерьезность, призрение и равнодушие к настоящему и внутренняя лживая, неосновательная идеализация будущего – это духовное состояние и есть ведь последний корень той нравственной болезни, которую можно назвать нашей революционностью и которая загубила русскую жизнь[21]. И поэтому, что тот, кто весь целиком ушел в работу для отдаленного будущего, в облагодетельствованние далеких, неведомых ему чуждых людей, родины, человечества, грядущего поколения (этих громких фраз, которые прикрывают за собой нашу лень и не желание действовать в этом мире - Ц.П.). Такой человек равнодушен, невнимателен, небрежен в отношении окружающих его и считает свои конкретные обязанности к ним, нужду сегодняшнего дня, чем-то не существенным и незначительным по сравнению с величием захватывающего его дела, тот, несомненно, идолопоклонствует себе и своему будущему[22].
Еще Максим Грек (религиозный публицист, писатель и переводчик XVI в.) или как его звали по роду Максим Триволис, который окончил три итальянских университета — в Венеции, Падуе и Флоренции. Проживший весьма нелегкую жизнь на Руси (в заточении, из-за борьбы двух церковных партий – иосифлян и нестяжателей сторону, которых он принял и умер в Лавре в Сергиевом Посаде)[23], писал о том, что Русь как жена у дороги сидит окруженной врагами (различными идеями – Ц.П.) со всех сторон, смотря в будущее. Она вышла из своего прошлого, но еще не нашла своего конечного пути. И действительно Россия всегда ощущала себя ищущей пути в будущее или устремляющейся в будущее по этому пути всегда. Даже само расположение ее столиц на протяжении ее истории находилось на ее окраинах государства. То на Великом пути из Варяг в Греки (Новгород и Киев). То на границах Запада и Востока. То выносила свою столицу на самую окраину Русского государства – Санкт-Петербург (при Петре, а перед тем пытался Грозный поближе к Белому морю — в Вологду). Своего рода при приграничных дорогах Россия ожидала чего то[24]. И ожидает до сих пор.
О нечто похожем пишет и Ян Прокоп (поляк), касаясь темы разрешения вновь появляющихся проблем у России и россиян. Он пишет о том, что у россиян сложилась устойчивая коллективная мифологема, которая представляет из себя, что новые, современные вызовы — это не какие не новые вызовы обществу (в России), но некие старые вопросы в своего роде новой оболочке. Такая позиция с его стороны — это удобная реакция, которая помогает оставаться в иллюзорном психологическом комфорте, прибывать в ощущении неизменности мира. Но это ложное представление вовсе. Мир меняется и не признавать это просто глупо. В связи с чем такое мировоззрение является весьма опасной, т. к. за всем этим возникнет желание жить прошлым – имперскими идеями, которые будут для России выглядеть, как «зарей надежды»[25]. Но вместе с тем Ян Прокоп пишет о том, что европейское мышление так же стереотипно по отношению к России. И в умах европейцев по отношению к России стоит лишь одна идея – политика сдерживания. Окружить Россию неким «санитарным кордоном», при этом не пытаясь влиять на умы россиян, которые так же гибки и готовы к лучшим изменениям, как никогда[26].