- А сейчас тебе пора спать, - пропела Олеся. – Отдых – лучшее лекарство.
Ведомая и слегка подталкиваемая в спину родителями, Заболоцкая покорно поднялась по ступеням, открыла дверь, разделась, легла в кровать, стерпела отцовское укрывание тяжёлым одеялом; растерянная, погружённая в себя, она не сопротивлялась. «Хорошо, если слова мамы – чистая правда. Намного легче. Но где же Саша?».
- А ты уверен, - кинула она уходящему Николаю вслед, - что не следует сообщить Королевскому Двору? Бережёного Земля сбережёт.
Мужчина застыл в дверях, повернулся и вздохнул:
- Сомневаюсь, что накануне мартовского ликования можно отвлекать правительство по пустякам. А чем быстрее ты избавишься от ерунды в голове, тем быстрее поправишься, - напоследок от его губ разошлась забавная сеточка морщин. – Отдыхай, - и покинул комнату. Не прошло и секунды, как Лиза погрузилась в тёмный беспробудный сон. Тем временем Николай тихонько проскользнул в помещение, на цыпочках подошёл к окну, откуда веяло ласковой прохладой, свёл створки вместе и закрыл их ключом, что позаимствовал у хозяйки. Затем он не менее осторожно преодолел спальню, нарочито отвернувшись от дочери, дабы случайно не взглянуть на неё, переступил порог и, оказавшись снаружи, притворил дверь, повернулся на каблуках и встретился с напряжённым, но решительным взглядом жены. Отец опустил руки и на секунду повесил голову со вздохом. Если честно, он ожидал, что Олеся утешающе положит руку ему на плечо и крепко сожмёт, сопроводив сию скудную ласку ободряющими словами, но этого не последовало. С некоторым недоумением подняв взор, мужчина увидел, что уверенность супруги хрупкая, словно необожжённый фарфор, и способна треснуть под малейшим натиском укора или риторических вопросов. Заболоцкий с усилием сглотнул, и ему показалось, что бушующие душеизлияния, позорный стыд и вина ненадолго отступили, провалившись обратно в нутро. Остался лишь непозволительный, но оттого столь живучий страх, теперь, правда, весьма полезный – подстёгивающий к скорейшему действию. Николай сделал осторожный шаг назад, не отрывая блестящих глаз от женщины напротив, опёрся о створку и едва приложил чуткое ухо к гладкой древесине. Тишина. Но если прислушаться, то можно различить ровное замедленное дыхание спящего человека, которое так легко узнать и невозможно сымитировать… Мужчина тяжело отпал от двери. У него с Лизой и так довольно натянутые отношения, страшно представить, насколько всё может ухудшиться. Верно говорят, пришла беда, отворяй ворота. Рядом молча примостилась Олеся – очевидно, и ей было нелегко.
- А Саша? – позволил себе отец, вдавливая большим и указательным пальцами глаза в череп.
- Спит, - кротко выдохнула жена. Мужчина заметил, как она привычным жестом похлопала по карманам в поисках сигары, но вскоре руки её обессиленно упали на подол, заставив струящуюся ткань покрыться мурашками. – Похоже, она шокирована признанием сестры, мне не составило ни малейшего труда проводить её в спальню, она шла послушно, как сомнамбула. Испугалась, бедная.
- Или притворяется, - задумчиво произнёс Заболоцкий старший. Супруга его недоверчиво пожала плечами, но подкралась к соседней двери и так же, как Николай минуту назад, прислушалась. Убедившись, что младшая дочь спит, но более беспокойным сном, нежели старшая, женщина вернулась на прежнее место, между двумя прикреплёнными к стене подсвечниками. Чета Заболоцких помолчала немного, собираясь с силами. Вдруг Олеся вскинула глаза на мужа, в них Николай прочёл вопрос, который сам хотел задать. «Понятия не имею», - намеривался ответить он, потому особенно удивился, когда с языка слетело:
- Да, я уверен. Мы это делаем для их же безопасности. Ты сама слышала, о каких ужасах рассказывала Лизавета: вербовка, проповеди, контрабанда – и всё на улицах столицы! А её подозрительные знакомые? Они наверняка уже успели попытаться прибрать наших девочек под крыло. Лиза явно не могла такое выдумать, и она не способна на столь жестокие шутки. Да, не способна, я убеждён! Так что у нас нет причин обвинять её во лжи; разве что, себя утешить.
- Особенно учитывая то, что мы сами стали случайными тому свидетелями, - подхватила мать со странным, болезненным азартом. – Ты ведь помнишь тот путч, устроенный учениками третьего строительного лицея, в Приречном, в прошлом году? Нам едва удалось усмирить их.
- И не только, - протянул мужчина, - вспомнить хотя бы нововведение – якобы клубы филантропов, подозрительно быстро набирающие участников…