- Старик, наверное, просто с настойкой переборщил, с кем не бывает, - услышала Лиза краем уха.
- И это называется повелитель огня! – продолжал дебоширить хозяин особняка. При этом ни жены его, ни сына, нигде поблизости видно не было. «Могли бы, между прочим, выйти, успокоить, отвести в спальню, неужели им тоже нравится смотреть, как он позорится?» - осуждающе нахмурилась девушка.
- Дай сюда эту штуку! Смотри, как надо! – не успел несчастный артист и дёрнуться, а Олег Ярославович уже выхватил у того погасший факел и какую-то жидкость.
- Что это у нас? – пробормотал мужчина, рассматривая горючее через стекло. – Явно ничего интересного! – он отбросил бутыль в сторону. – Дайте-ка мне… - Лихоборов старший пробежался взглядом по столу, быстро взял графин с настойкой и сделал большой глоток. Сразу после этого дунул на огромную свечу в своих руках - разумеется, ничего не произошло. Нет, произошло: Олежа выкатил глаза и захрипел, задыхаясь – наверное, подавился. Уже который раз за этот вечер все впали в лёгкую панику. Елизавета взволнованно приподнялась с альтруистичным намерением помочь человеку, но всё те же пальцы остановили её.
- Говорю же, не бойся, - насмешливо произнёс голос. – Это всё часть спектакля.
- Вот это твой хозяин юморист! – повторила девушка.
- Ты помнишь? Встретимся через десять минут…
Блондинка нетерпеливо кивнула и снова повернулась к представлению. Похоже, этот великий актёр так вжился в роль, умирая на сцене мнимой смертью, кашляя и синея, что чуть не довёл до настоящего инфаркта некоторых особо впечатлительных женщин. Наконец-то он решил окончить спектакль; выгнувшись назад, отбросил ненужный факел, и вдруг пламя изверглось из его открытого рта. На этот раз никаких фокусов, никаких иллюзий, никаких обманов. Огня было в несколько раз больше, чем обычный артист до этого смог произвести с помощью своей спички. Пфффф, действительно, теперь понятно, почему хозяин поместья начал возмущаться. Все замерли в благоговейном восхищении и страхе – вот она, Жизнь, точнее, всего лишь маленькая её часть, а сила… Даже в человеке этой силе мало места, она выплёскивается, требует выхода. Средняя Заболоцкая засмотрелась на раскалившиеся с красными венами щёки Олега, на его порыжевшие, словно залитые раскалённым золотом глаза. Тепло. Ему всегда тепло и никогда не холодно. Он всегда ощущает себя наполненным и никогда опустошённым. А Лизавета мёрзнет, даже сейчас. Неожиданно для себя в голове мелькнула мысль, что она до безумия желает получить хоть сотую долю этой горячей согревающей чудо-энергии. На секунду колдун прервался, запрокинул голову и выплюнул вверх сноп рыжих искр. Когда комната вновь погрузилась в сумрак, Лиза с максимальной бесшумностью, на которую сейчас была способна, встала из-за стола, но тот час же замерла, схваченная Николаем за запястье.
- Ты куда?
- Эммм… Носик припудрить, - и в довершение ко всему тихонько икнула.
Отец грустно вздохнул и нехотя выпустил руку дочери. Та быстро юркнула в коридор. Пройдя несколько метров прямо, она заметила неприметную дверь слева от себя, осторожно дёрнула ручку – разумеется, открыта – и вошла в комнату. Внутри тоже оказалось довольно темно, но всё же девочка легко смогла различить человека, стоящего к ней спиной у противоположной стены. Елизавета на цыпочках подкралась к нему, благодаря мягким коврам абсолютно неслышно, и зловещим шёпотом завыла:
- Вот, оказывается, как ты отрабатываешь своё жалование, девчонка!
Рыжая юная официантка подскочила на месте и с гримасой раскаяния и жалобности обернулась. Её брови от возмущения взлетели вверх.
- Ах, ты!..
Лизавета громко засмеялась, и девочка с силой зажала ей рот.
- Тихо! – она боязливо выглянула, подбежала к дверям и закрыла их. – Иначе мне по-настоящему влетит… И всё же дура ты редкостная!
Лиза в ответ снова хохотнула.
- Подожди, - официантка подозрительно подошла к подруге и осмотрела её, - у тебя глаза словно залитые. М-да, мой старший товарищ так нахваливал эту Лихоборовскую настойку, говорил, чудо, как хороша, но мне никак не удавалось её попробовать. И как, действительно, амброзия?