РОСТИК И КЕША
Повесть
Глава первая
ПРИШЁЛ КЕША
Наконец Ростика оставили в покое. Теперь он сидел на крылечке изоляторного домика и больше не кашлял. Елизавета Елизаровна, сказав: «Нет, это не пертуссис», удалилась в свой кабинет, «Пертуссис» — на докторском языке означает «коклюш».
Ростик обрадовался. Выходит, никакой у него не коклюш. Славно!
«Славно», — подтвердила весёлая берёзка, которая росла рядом с крылечком. Так, во всяком случае, показалось Ростику. Куст орешника молча кивнул, но не потому, что хотел принять участие в разговоре, а потому, что как раз в этот момент, раздвигая ветки; из куста выбиралась собака. Она остановилась перед Ростиком, шумно подышала, свесив язык, и спросила:
— Ты кто?
— Ростик, — ответил Ростик.
Собака осторожно приблизилась, понюхала Ростикову колонку.
— А я — Кеша, — сказала она. — Я тебя не боюсь?
— Нет, — сказал Ростик. С чего бы это?
Собака вильнула хвостом, завернув его колёсиком.
— Ты не бросаешь в собак камнями?
— Да ты что?!
— А палки не бросаешь?
— И палки не бросаю.
Коша опять вильнул хвостом-колёсиком.
— Ты мне помоги, — сказал он.
— Хорошо, — сказал Ростик. — А как?
— Надо поговорить с Глебом.
— Кто это Глеб?
— Самый хороший человек на свете. Он ваял меня к себе вчера на всю жизнь. И назвал Кешей. Правда, хорошее имя?
— Да. А как тебя раньше звали?
— Звали… — сказал Коша грустно, — Тузиком звали. А потом — Развелитутсобак.
— Не может быть, такого имени нет.
— Вот я и думаю, не должно быть.
— А почему ты убежал от Глеба?
— Я убежал?! Я не убегал. Меня выгнали!
— Глеб?
— Да почему Глеб! Дедушка выгнал. Бросил в меня камень, а потом палку, а потом… ботинок.
— За что же?
— Он сказал… Как это он сказал? В общем, нехорошо сказал. Глисты.
— Да уж… — Ростик даже смутился. — Ну и что же теперь?
— Я вот тебя прошу: помоги мне.
— Что же нужно сделать?
— Не знаю… — Кеша помолчал, опустив голову. Потом поглядел на Ростика, — Пойдём со мной, ты Глеба позовёшь. Он ведь ждёт, а дедушка меня даже к калитке не подпустит. Пойдём.
— Я не могу, — огорчился Роетик.
— Почему?
— Я ведь не один живу. Я в детском саду. На даче.
— А почему ты сидишь здесь один?
— Потому что тут изолятор.
— Я не знаю такого слова, — вздохнул Кеша.
— Изолятор? Ну, в общем, больных сюда отделяют от здоровых.
— Ты больной?
— Нет. Я рисину вдохнул, из рисовой каши. Закашлялся. А они подумали — заболел. А потом передумали.
— Чего же тогда оставили тебя здесь?
— Так… На три дня. На всякий случай.
— Ну вот, — сказал Кеша. — Со мной ведь и случился случай.
Кеша подошёл к Ростику и положил ему голову на колени. Ростик эту голову погладил. Одно ухо у Кеши было рыжее, и кончик хвоста тоже рыжий. И на белом боку рыжее пятно. Глаза у Кеши были большие, тёмные и невесёлые. Видно, Кеше в жизни несладко досталось.
— Понимаешь, — сказал Ростик, — если я уйду, меня будут искать и беспокоиться.
— А если попросить, чтоб отпустили?
— Шутишь, — сказал Ростик, — меня ни за что не отпустят.
Колесико Кешиного хвоста развилось и повисло прутиком.
— Ничего не поделаешь, — сказал он и зевнул долгим, нервным зевком. — Я так долго был ничьей собакой, я думал…
Кеша не успел договорить.
— Пошли! — перебил его Ростик.
— С ума сошёл! — всплеснула веткой береза.
— Я не больной, — решительно сказал Ростик. — Я просто вдохнул рисину и закашлялся. Значит, мне можно ходить. Мария Васильевна ушла с ребятами за ромашками. Обед ещё не скоро. Пошли, Кеша, ну что ты стоишь!
Кеша сорвался с моста, нырнул в ореховый куст, распугал солнечных зайчиков.
Они с Ростиком выбежали на тропинку, которая спускалась вниз по косогору. На косогоре толпились сосны. Они не по-доброму шумели. То одна, то другая выскакивала на тропинку, стараясь преградить Ростику путь.
Спуск кончился. Ростик и Кеша выскочили на полянку и пошли шагом. Тропинка перестала петлять и двинулась через луг — ровная и прямая. Ростик огляделся. Высоко над лугом летала какая-то большая птица, подолгу плавала в воздухе, раскинув крылья. Луг уходил далеко, там вдалеке сливался с небом. Нигде не было видно жилья только трава, трава — ярко-зелёная, густая и блестящая.
— Кеша, — спросил Ростик, — где живёт Глеб?
— Там, — ответил Кеша, — где дома. За большой водой.
— За рекой?
— Да, наверно, за рекой.