В таверне было темновато. Длинные лавки по стенам, доски, положенные на козлы вместо столов. Иного Новеллий, не ждал, да и не нужно ему было ничего иное. Посидеть, поесть горячего, выпить кислого вина, скверного и дорогого, как только в Галлии бывает. Подумать. Несмотря на неумолчный шум, треск и тычки соседей, думалось ему в таких местах хорошо. Может быть потому, что духи его там беспокоили слабо. Не место им тут. А раз им не место, значит ему в самый раз.
Но проблемы бывают не только от духов. Стоило ему войти, щурясь со света, покрутить головой в поисках свободного места, как из угла раздался злобный выкрик на латыни.
— Что-то завоняло тут… чего этот грязный галл тут забыл!
Ну вот, хоть кто-то оценил брюки и усы Марка. Новеллий глянул мельком — обычный пьяница. Он привык к такому и старался не обращать внимания на оскорбления. Не все успели остыть после недавней войны, в которой стороны не жалели друг друга.
Хозяин как раз показался из кухни — ход туда был завешен шкурой. Встал у порога, подбоченясь, но вдруг дернулся, смотря на что-то за спиной Новеллия.
— Я к тебе обращаюсь, слизень! — раздался голос у самого уха. В спину Новеллия ткнулся кулак. Сидевший в углу пьяница очень быстро оттуда выбрался.
Новеллий повернулся, но не успел рта раскрыть, как получил полновесный удар и отлетел, опрокинув козлы с досками и всем, что на них стояло. Сидевшие вскочили, пытаясь спасти миски.
— Варий, успокойся, — хозяин замахал руками. — Ну что ты опять нарываешься!
Новеллий легко встал. Его обманул мутный взгляд и одутловатое лицо — сейчас он разглядел и широкую грудь противника, и его мощные руки, и легкость, с которой он перемещался. Легионер. Бывший, конечно, но навыки не забыл.
Варий бросился на него, Новеллий легко увернулся и воткнул свой кулак в живот противника. Живот был твердый, как доска, однако Вария развернуло и Новеллий резким кивком воткнул лоб в его переносицу. Римлянин отлетел, расколошматив еще один стол.
— Меня зовут Марк Новеллий, я сын Публия из Медиолана, — сказал он пока Варий вставал. — Я не хочу драться. Все, что мне надо — поесть и попить.
— Фын Пувлия? — невнятно переспросил Варий, он пытался вытереть ладонью кровь из носа, но только размазал её по губам и щеке. — Твой Публий слепой, что ли? Твою мать отымел галл!
— Да, мой родной отец — галл, Публий — мой отчим… — ответил Новеллий, пытаясь стиснутыми до боли кулаками задавить накатывающий волной гнев.
— Говорю ж, галл ты поганый! — Варий, не дослушав, радостно сплюнул и снова бросился на Марка. Они сцепились и рухнули на колченогую табуретку, превратив ее в щепы. Новеллий попытался ударить коленом, но Варий умело развернул корпус и быстро подмял его под себя. Силища у него была неимоверная. Новеллий запоздало понял, что его шанс был в том, чтобы не доводить дело до борьбы. Варий, рыча, попытался сомкнуть ладони на его шее, но вдруг его хватка резко ослабла, и он с криком вскочил на ноги, потирая бок.
Прямо перед ним стоял солдат с копьем — удар его древка заставил Вария оторваться от шеи Новеллия. Второй солдат встал рядом с первым — Новеллий торопливо вскочил, но это не помогло, и он тоже получил жесткий удар в ребра. Воины свято блюли закон справедливости.
— Чо, опять ты, Варий, озорничашь? — судя по выговору солдат был умбром.
Римлянин смотрел исподлобья, молчал.
— Пошли с нами, обои. И не баловать.
Они поочередно вышли из таверны.
— Дурак ты, Гней, — беззлобно сказал второй легионер. — Трибун тебя вечно прощать не будет.
Варий пожал могучими плечами, смолчал и на этот раз.
— А тя я видал, ты ж токо от трибуна, — обратился первый к Новеллию. Тот кивнул.
— Ненадолго ты от его ушел…
Но суд не состоялся. Едва выйдя из таверны они увидели: у дверей дома трибуна стоят накрытые чем-то носилки, вокруг солдаты в полном боевом обвесе, плечом к плечу, чуть ли не «черепахой», рядом уже с независимым видом переговариваются несколько самых шустрых галлов — такой народ, на любую новость сбегаются как муравьи на мёд.
Из дверей вынырнул центурион, за ним сам трибун Лурий, прямо в домашних сандалиях и кое-как накинутом плаще, пояс с мечом в ножнах на римского командира торопливо прилаживал суетящийся седой раб. Пока Марка и Вария подвели к трибуну, Лурий куда-то отправил двух солдат и приподнял край холстины, покрывавшей носилки. Скривился, бросил взгляд вкруг — и отбросил ткань.