А кто увидит его, Савича, работу? Она не такая, чтобы бросаться в глаза. Нескончаемая напряженность мысли, повторение забытого, чтобы открыть новое, целые массивы еще не исследованной информации, ее нужно переосмыслить, рассортировать, каждому явлению и случаю найти толкование, определить физическую сущность, связь с процессами... Куда приятней колоть дрова или снимать со станка готовые детали — там все видно, ощутимо, убедительно. Здесь же все происходит под черепной коробкой, и только руки — на «выходе» — фиксируют напряжение, мучительные размышления над коротенькими столбиками значков и символов.
На Западе создана модель зрительных процессов в глазу лягушки: она различает характерные выпуклости, степень неподвижности предмета. Высшие отделы мозга лягушки способны принимать решения о принадлежности образа к классу добычи или опасности. Цель? Создание приспособления для мгновенного распознавания и расчета параметров движения баллистических ракет. А глаз голубя? Имитация его функции — создание радиолокационной станции, способной реагировать на движение самолетов в одном направлении и не обращать внимания на летящие в другом.
«Не будем хвататься за всю проблему сразу, расчленим ее на составные части...»
Маленький непоседливый человечек, который во время раздумий Григория возникал откуда-то из небытия и въедливо комментировал течение его мыслей, неожиданно вынырнул снова.
— О господи! На составные части, — захохотал он, приплясывая. — С рецепторами и с датчиками управишься... Но что ты знаешь про нерв, о прохождении импульсов по нему, о том, как он возбуждает исполнительные механизмы — всю эту адски сложную мешанину мускулов, сухожилий, костей? Нерв, нейрон... Всего-навсего небольшой отдельчик, мелкая частица целого организма...
— Знаешь, как поднимаются по лестнице? Торопыги прыгают через две-три ступеньки. Я же подолгу буду стоять на каждой, выискивая, высматривая, тщательно отсеивая существенное. Для начала у меня есть от чего и от кого начинать. Пересмотрю тезисы Бернштейна. Он рассматривает двигательную активность как заранее целенаправленное воздействие на внешнюю среду... Загляну в записи Гельфанда и Цетлина. Они по косточкам разобрали тактику управления сложными системами. Подметили, что всякая сложная система строится, создается, конструируется или еще там черт его знает что — из элементов двойного типа. Понимаешь? Они двойные. Их наличие связано со структурой системы. За все хвататься не будем! По порядочку, с умом, с дальним прицелом...
— А где мишень для прицела? — не унимался человечек.
— Двигательный процесс — хорошо организованная функция. Ей свойственны существенные и несущественные признаки. При письме — почерк и его вариации. При ходьбе — ширина шагов и их частота. При колке дров — высота замаха топором и сила удара острием по полену. Все это несущественное. Ведь люди пишут, ходят, колют дрова, не задумываясь о двигательном процессе. Если я верно разделю элементы на классы существенных и несущественных, я быстро найду цель управления. Отсюда всего один или несколько шагов к способам управления. К тому, что хочет от меня Петр Яковлевич.
— Чудак! Твердит, что знает, чего хочет Пецько...
— Петр Яковлевич! — подчеркнул Григорий. — Да. Люди, тем паче их мышление, никогда не однозначны. Разве что дураки и пьяницы...
— Ты, праведник! — захохотал человечек. — А кем ты был вчера, если не пьяницей? Да еще изменил жене.
— Вон ты о чем... — насупился Григорий. — Не трожь этого. Лишь один вечер...
—...и ночь в придачу! — кольнул человечек.
— Ну да! И ночь... — согласился Григорий. — Вечер и ночь... А засели они во мне глубоко, корешки пустили.
— Не буду, если просишь, — мягко согласился человечек. — Я добрый. А вот Аида Николаевна? Как она на все это посмотрит?
— И ее не трогай. Объясню как-нибудь.
— Когда? После очередного посещения Фариды? После новой ночи у какой-нибудь встречной... Или тогда, когда не сможешь вымолвить, что дважды два четыре?
— Хоть бы и так! — заупрямился Григорий, и вдруг в голове его просветлело. — Стоп, помолчи! Говоришь: дважды два — четыре? Верно! Черт возьми! Верно! Четыре! Четыре!..
Григорий почувствовал, что он куда-то падает. Вытянул вперед руки и уперся ими в снег, испуганно открыл глаза. У ног валялся блокнот. Снова сев на пень, понял, что не заметил, как задремал. Дала о себе знать неспокойная ночь.