Вместе с тем изменилась и парадигма обучения.
Изначально как он хотел поступать? Так, чтобы после его смерти ученики продолжили дело. Для чего собирался все честно рассказывать и показывать. Как есть. Ибо требовалось принципиально перекроить ребятам мышление, иначе избежать карго-культа казалось невозможным.
Сейчас же ему пришлось начинать создавать ритуалы натурально магического толка. Да, рассказывая то, что он делает. Но сопровождая это порой удивительной феерией. Например, возьмем сахар.
Ученики собрали березовый и кленовый сок.
Снеси его под навес, сливая в корчаги.
Тут никакой мистики. Просто все и банально. А дальше им требовалось показать и объяснить, как получить продукт, который в эти времена шел натурально на вес золота. В такой обстановке?
Ну уж нет!
Пока он не понимал главного — на кого эти ребята работают.
Ведун вообще решил, после того разговора с Милой, что местные элиты слишком сильно связаны с сарматами. Да, на публику они их искренне ненавидели. Но при этом в целом ассоциировали свое благополучие с ними. С их прихотью. Поэтому было неясно: та выходка в первый день — это обычная глупость избалованных детишек? Или сбой хорошо продуманной схемы?
Кто знает?
Как это проверить — тоже непонятно. Во всяком случае, не применяя пыток или хотя бы изнуряющих перекрестных допросов. Все-таки навыки контрразведывательной деятельности не его конек.
И Беромир начал сопровождать процесс кристаллизации пением. Прежде всего на русском языке, который тут никто не знал. Пуская в ход все, что мог вспомнить. А также «играл в ведьмино варево», подбрасывая в огонь всякое.
Без какой-либо системы.
Чтобы нельзя было запомнить и потом повторить.
Да, когда нарыв в коллективе вскроется, он оставшимся ученикам все расскажет и покажет. Но пока — чудил. Не говоря им, впрочем, о том, что это все нужно обязательно и им потом повторять.
Просто делал.
А они помогали, не задавая вопросов, думая, что так и надо…
— Когда же железо⁈ — воскликнул один из учеников, после того как, завершив возню с соком березы и клена, Беромир стал затирать бражку на сладких корешках камыша да рогоза.
— Вы сколько у меня в учениках?
— Да, почитай, уже луна оборотилась на небе.
— Вот! — назидательно поднял палец Беромир. — А вы уже сколько всего увидели и научились! Иные и за жизнь столько нового не увидят. Грешно жаловаться!
— Да чего мы увидели-то⁈ — возмутился другой ученик. — Гоняешь нас, словно заморить вздумал!
— Ловушки на рыбу делать и ставить по уму научились?
— Да. — нестройно ответили ученики.
— С факелами на плоту рыбачить научились?
— Научились.
— А сеть рыболовную плести? А сладкий песок от духа лесного брать?
— Да! — воскликнул один из учеников. — Но мы шли за железом!
— А кормить вас кто будет? Лесные духи выйдут и насытят своим благословением? — усмехнулся Беромир. — Работа с железом требует сил. Без укрепления тела и хорошего питания — издохнете.
Они нахмурились.
— Чего молчите?
— За нас рода прокорм обещались вносить. — буркнул один из них.
— Этого не хватит, — покачал головой Беромир. — Что такое работа с железом? Это не только разумение, но и много напряженного тяжелого труда. И порой быстрого. Вот разогрели вы заготовку и что? Спешить надо — ковать, пока не остыла. Каждый разогрев — это уголь. А уголь получать не так-то и просто.
— А дрова? Их же можно использовать вместо угля.
— А дрова заготавливать не нужно? — снова улыбнулся Беромир, смотря на них как на детей неразумных. — Хотя у дров жар не тот и горят они все по-своему. Али на сладком песке не насладились сим делом? Но то — дело грядущих дней. Будьте уверены — начнем с железом работать — взвоете. Ибо потно и трудно. Очень потно. Тело у вас станет ныть и стенать от нагрузки.
Ученики промолчали.
— Пока же, если вы заметили, я кормлю вас как на убой, да делами занимаю. Но такими, чтобы тела ваши укрепляло. Хотя бы мало-мало мясо должно нарасти. А то с вашими кондициями только молотами махать. — хохотнул Беромир. — Раз-раз и все. Скрючило и отпал.
— Неужто так тяжело?
— А то! Али, мыслите, что ваши рода не обзавелись бы своими ковалями, ежели было все просто?
— Был у нас свой не так давно. Да сгинул. — буркнул один из пареньков.