– Что именно? – спросил Римо.
– Перейдешь ли ты на мою сторону? Ты приобрел большой опыт, работая с Мастером Синанджу. Почему бы тебе не перейти на службу к новому Мастеру, вместе с которым можно завоевать власть над всем земным шаром?
– А кто избрал тебя новым Мастером? – холодно спросил Римо.
На мгновение Нуич растерялся. Потом улыбнулся и сказал:
– Другого нет.
– Ошибаешься, – сказал Римо. – Если Чиун мертв, в чем я сомневаюсь, на место Мастера Синанджу претендую я. Я – Мастер.
Нуич захохотал.
– Ты забываешься. Ты всего лишь белый человек, а я не кретин вроде тех, с кем ты только что сражался.
– Нет, ты не кретин, – согласился Римо. – Твои сообщники – жалкие тупицы, как и эта глупенькая девчонка. А ты? Ты совсем другое. Ты бешеная собака!
– Ну что ж, – проговорил Нуич. – Черта подведена. Но скажи мне, разве ты не ощущаешь комок страха в животе при воспоминании о том, как я отделал тебя, когда мы с тобой встретились в прошлый раз? Я сказал тогда, что через десять лет ты достигнешь больших высот. Но десяти лет еще не прошло.
– Тут ты явно допустил ошибку, дерьмо собачье, – сказал Римо. – Не нужно было ждать десять лет. Сам Чиун Сказал мне это. Между нами было вот какое расстояние. – Римо свел большой и указательный пальцы, оставив между ними зазор в четверть дюйма. – Вот какое. Чиун считал, что мне потребуется пять лет, чтобы ликвидировать этот разрыв. Потом он признал, что был неправ. Это произошло быстрее, чем он думал. Я превзошел тебя. Как ты ощущаешь себя в роли проигравшего? Чиун был на голову выше тебя. А теперь, когда ты утверждаешь, что избавился от него, я занял его место. Для тебя все кончено, Нуич. Я не связан клятвой не убивать никого из своей деревни.
У Нуича дернулось лицо, выдавая напряжение. Римо ждал. Он не знал, жив ли Чиун или нет, но если он погиб, если коварный план Нуича удался, тогда эта минута в жизни Римо будет посвящена памяти Мастера. Из темных глубин своей памяти Римо извлек слова, некогда услышанные от Чиуна, и тихо произнес:
– Я – Шива, Дестроер, я смерть, разрушитель миров. Я мертвый ночной тигр, воскрешенный Мастером Синанджу. Кто эта собака, бросающая мне вызов?
С ревом, напоминающим рык разъяренного тигра, Нуич бросился на Римо.
Глава двадцатая
Да, определенно что-то было не так. Что-то не так с планом нападения. Его придумал Нуич, но план этот не сулил должного эффекта. Это угнетало Чиуна. Он примкнул к группе офицеров, которые с важным видом прошли сквозь полицейский кордон к входу в здание ООН.
Мысль об использовании военной формы в качестве камуфляжа понравилась Чиуну. Только натренированный глаз мог проникнуть дальше серебряного и золотого шитья, аксельбантов и лент и заметить, что подбородки у некоторых «военных» подозрительно белы и что, следовательно, бороды у них сбриты совсем недавно. Только натренированный взгляд мог заметить, что в группе двенадцати американских офицеров куда больше смуглых лиц, чем можно было ожидать.
Вот это-то и настораживало. Натренированный глаз должен был обратить внимание на все эти детали. Нуич, конечно же, знал, что наблюдать за ними будет именно натренированный глаз. Он знал, что Римо и Чиун будут здесь и обратит внимание и на недавно сбритые бороды, и на смуглые лица «офицеров».
Не похоже, чтобы Нуич допустил такую небрежность. Но было ли это небрежностью?
Чиун слегка покачал головой. Он по-прежнему беспокоился о Римо. Этот мальчик не всегда поступает разумно, рискуя жизнью, когда можно этого не делать. Вряд ли Римо угрожает действительно смертельная опасность. Если Нуич причинит Римо вред, ему придется всю оставшуюся жизнь прятаться или летать по воздуху, потому что на земле Мастер Синанджу найдет его и месть Чиуна будет ужасна. Наверняка Нуич знает это. Так зачем же ему понадобилось затевать детскую игру в намеки и телефонные звонки, пытаясь заманить Римо в свое логово? Наверняка Нуич что-то замышляет. Но что? Чиун многого не понимал.
Чиун прошел в нескольких дюймах от доктора Смита, злобно косившегося на толпу. Казалось, он кого-то высматривает. Бедный доктор Смит! Чиун надеялся, что он придет в чувство, пока еще не поздно.
Чиун двигался в группе армейских офицеров, как это умел делать только он – то появляясь, то исчезая, снова появляясь и снова исчезая, так, чтобы ни один из полицейских и сотрудников охраны не заметил его. Средь бела дня, на площади, где собралось двадцать тысяч человек, он мог показаться привидением, призраком, который сразу же исчезнет, стоит только моргнуть.