— Пожалуйста, не надо, — попросила я.
Скаут скользнул рукой вниз, обхватив меня за промежность.
— Скажи, кому ты принадлежишь, и я подумаю.
— Тебе, — мгновенно откликнулась я. — Я принадлежу тебе.
— Неправильный ответ.
Я вскрикнула, когда он стал грубо тереть мой клитор. И была в ужасе, когда тело против воли откликнулось. На его ласки отзывались все нервные окончания. От этого я заплакала еще отчаяннее.
— Ты принадлежишь тройняшкам Мэннфорд. Всем троим. Только нам можно с тобой развлекаться. Только нам позволено разрушать твою жизнь.
Я кивнула, потому что не знала, чего еще он хотел. И боялась, что Скаут мог меня прирезать. К счастью, он убрал нож, сложил его и вернул в карман. Затем обхватил мою грудь ладонью, а второй продолжил тереть клитор. Я съежилась от отвращения к самой себе, когда перед глазами все потемнело. С губ слетел стон, покрывая меня позором.
— Видишь, — пробормотал Скаут, медленно скользнув пальцем ниже клитора и чуть надавил, погружаясь внутрь меня, — это было не так уж трудно. Быть послушной и мокрой, — он вдруг с силой впился зубами мне в плечо, и я вскрикнула от боли. — Не волнуйся, сестренка. Когда я по-настоящему тебя трахну, рядом будут мои братья, ожидая своей очереди. По большому члену для каждой из твоих дырочек.
Скаут вытащил палец, а потом шлепнул меня по заднице. Я вздрогнула, обхватив себя руками, а он — насквозь промокший — вышел из душа, разбрызгивая воду повсюду.
— Одевайся и ложись спать, — приказал Скаут. — Если еще раз увижу, что ты ведешь себя, как шлюха, то снова напомню, кому ты принадлежишь.
Как только Скаут ушел, я скользнула на пол душа и громко разрыдалась. Я обнимала себя и все плакала и плакала, пока вода в душе не стала холодной, а мои зубы не застучали. Выключив воду, я завернулась в полотенце. Стояла тишина, а значит, Скаута поблизости не было. Я натянула свою самую теплую пижаму, подняла с пола телефон и забралась на кровать. Оказавшись под одеялом, я посмотрела, не было ли у меня каких-то непрочитанных сообщений.
Ничего.
Я решила послать Уинстону сообщение первой.
Я: Я больше не смогу. Прости.
Ответ пришел почти мгновенно.
Уинстон: У тебе нет выбора. Жду тебя в восемь утра.
Я: Я не могу, Уин. Я вынуждена отказаться.
Уинстон: Морелли чертовски опасны, Эш. Прости, если вел себя сегодня с тобой, как придурок, но я разозлился и все время думал о том, как теперь от них отвязаться. Пожалуйста, не бросай меня.
Я: Дело не в этом.
Уинстон: А в чем тогда?
Я: Я должна.
Несколько минут он ничего не отвечал. Я зевнула и уже почти провалилась в сон, когда телефон прожужжал, уведомляя о новом сообщении.
Уинстон: Утром тебя будет ждать машина. Это не обсуждается. Мы поговорим о том, что тебя беспокоит. Я не дам тебе бросить меня по смс.
А еще мне нужно было забрать Креветку.
Я: Ладно.
Уинстон: Вот и умница.
От его сообщения я снова разрыдалась.
*****
Я вошла в гостиную Уинстона измученной и подавленной. Меня переполняли эмоции, а от отвращения буквально тошнило. Мне пришлось сидеть за завтраком рядом с Мэнди и Спэроу, словно Скаут и не напал на меня прошлой ночью, почти что изнасиловав. Едва заметив подъезжавший к дому черный «мерседес», я вылетела из дома, даже не попрощавшись.
Я слишком тепло оделась, но не могла вынести даже мысли о том, что покажу сегодня хоть кому-то больше обнаженной кожи, чем необходимо. Я надела самые удобные джинсы и большого размера толстовку, завершив образ теннисными туфлями и конским хвостом. Глаза все еще были припухшими от слез, но я не потрудилась скрыть это макияжем.
— Доброе утро, — раздался голос Уинстона, а вскоре и он сам появился из коридора в привычном костюме. — Твой личный помощник, которому поручено измерить тебя и закупить одежду, будет к девяти…
Он замолк на полуслове, оценив мой вид. Не в силах выдержать его пристальный взгляд, я обняла себя за талию. Креветка щебетал откуда-то сверху, но больше не раздавалось ни звука. Уинстон направился ко мне, носки его туфель оказались всего в нескольких дюймах от моих.
— Посмотри на меня.
Я сморгнула набежавшие слезы и покачала головой.
Он нежно обхватил мой подбородок и приподнял его.
— Ты сердишься на меня?
— Нет, — выдавила я, нижняя губа задрожала.
— Тогда почему ты так расстроена?
Я пожала плечами, а по щеке все же скатилась слеза.
— Это не ответ, дорогая. Кто тебя расстроил? — его глаза потемнели. — Морелли заявился к тебе домой?