Алекс не сдается.
– Мы понимаем, что для вас это будет нелегкое время, – говорит он. – Внимание прессы, перелет и так далее. Мы уже работаем над тем, чтобы всё прошло как можно глаже. Как и сказала Элли, мы хотим, чтобы свадьба была семейным событием, а не… спектаклем.
Мама подается вперед в своем кресле:
– И мы ценим вашу заботу, Александр, честное слово, ценим.
– А я нет, – произносит папа, который по-прежнему подпирает косяк. – Лично я не против спектакля.
Никто не обращает на него внимания. Элли высвобождает руку из пальцев Алекса и говорит:
– Свадьба будет зимой. На Рождество.
Мама моргает и начинает теребить длинную подвеску, ту самую, которую я купила ей во время школьной поездки в Бостон, два года назад. На шнурке висит кулон – оловянная шляпа-треуголка. Мама носит его, почти не снимая.
– В декабре? – уточняет она. – То есть всего через семь месяцев. Элли, но ведь, наверное, нужно больше времени, чтобы подготовиться…
– Протокол королевской свадьбы уже есть, – вмешивается Алекс. – И выбор дат несколько ограничен – в связи с маминым расписанием и учебой близнецов.
Ах да. Близнецы.
При мысли о принце Себастьяне и принцессе Флоре у меня вновь всё переворачивается в животе. Как я уже сказала, мы постепенно привыкли к Александру, но с другими людьми, ныне входящими в изысканный круг Элли, никогда не общались. В том числе мы не знакомы с братом и сестрой Александра. Они мои ровесники, но, хотя принцу Себастьяну всего семнадцать, он – один из самых завидных холостяков в мире. А что касается принцессы Флоры… Элли сейчас выглядит шикарно, но она меркнет по сравнению с Флорой, которая украшала обложки «Вог» в восемь лет.
И теперь они станут моими родственниками. Что это значит? Мы будем вместе проводить каникулы? Обмениваться подарками на Рождество?
Что можно подарить принцессе?!
Мне вдруг становится капельку нехорошо. Я пошатываюсь.
– Ты в порядке, детка? – спрашивает папа, и я киваю, отводя мокрые от пота волосы с лица.
– Да, да… просто надо подышать воздухом.
На крыльце еще жарче, чем в доме, но я рада хотя бы ненадолго вырваться из гостиной. На улице пахнет приближающимся дождем, и я делаю глубокие вдохи, закрыв глаза и слушая звон маминых китайских колокольчиков.
Через некоторое время дверь у меня за спиной открывается. Наверное, это мама – стоит на пороге и нервно помахивает руками, как всегда, когда волнуется. Но, обернувшись, я вижу Элли.
– Обязательно так себя вести? – спрашивает она, слегка нахмурившись.
Я поднимаю бровь:
– По-твоему, я не вправе пугаться того, что моя жизнь вот-вот станет еще более стремной?
Сестра хмурится сильнее, и мне начинает казаться, что я какой-то полный отстой.
– Не надо, – прошу я, прислоняясь к перилам и откидывая волосы с лица. Эл, как солнце, слепит глаза. – Я рада за тебя, – продолжаю я, но она качает головой и устремляет взгляд на потолок веранды.
– Такое ощущение, что эти слова у тебя вырывают силой, – произносит Элли, и я переступаю с ноги на ногу, скрестив руки на груди.
Ветерок слегка усилился, но волосы по-прежнему липнут к лицу и шее.
– Если бы две недели назад мой парень не попытался воспользоваться нашим родством, чтобы подзаработать, я бы, возможно, радовалась капельку больше. Но увы.
– Разве я виновата, что ты не умеешь выбирать парней?
– Майкл был не так уж плох, – возражаю я, хотя полчаса назад, несомненно, полагала, что он просто ужасен.
– Тебе, конечно, трудно понять, что мир не вращается вокруг тебя, – продолжает Элли, – но…
– Неправда! – перебиваю я.
Вот, пожалуйста.
Может быть, у нас чересчур большая разница в возрасте – семь лет. Может быть, мы просто слишком разные. Но стоит нам с Элли оказаться на десять минут рядом, и мы обязательно сцепимся.
– Я всё понимаю, – говорю я, – но ты не думаешь про нас. Да, я не сомневаюсь, что быть принцессой очень здорово, но никто из твоих родных на это не подписывался. Нам не нужна желтая пресса, фотографии и прочее. – Я указываю на машину с телохранителями.
Шумно выдохнув, Элли засовывает руки в задние карманы. Она вспотела. Приятно видеть, как с нее слетает маска принцессы, хотя бы ненадолго.
– Что ж, жизнь не всегда справедлива, – говорит она, – и мне страшно жаль, что мой роман с прекрасным человеком представляет для вас такое неудобство.
Я фыркаю:
– Ну да. Ты бы, конечно, влюбилась в Алекса, даже если бы он сидел за кассой в магазине. Не сомневаюсь.
Брови Элли застывают на линии волос.