Как я попала сюда?
Подозреваю, что виновата сама. Очень глупо. Хотя я даже и предположить не могла.
К нам приезжала съемочная группа, снимали нас на парах, в коридоре, в столовой, в цветах на улице, видео, фото. Девушек. Сказали, что отбирают для участия в каком-то новом шоу. Заодно, за небольшую плату, можно получить профессиональную фотосессию, отличные фотографии и увеличить свои шансы попасть на телевидение. Мы с Машкой повелись, тем более, что фотки действительно очень понравились, я никогда еще так хорошо не получалась.
Нам на запястье поставили небольшой штампик, сказали — завтра подъехать на студию, нас пропустят.
Я не знаю, почему это именно так, не пропуск, не визитка, не телефон, по которому надо позвонить… Я не придала этому значение. Штампик и штампик. Это было в четверг. В пятницу мы с Машкой планировали поехать на студию, вечером отметить конец сессии. В выходные — на дачу…
Но в тот четверг, возвращаясь домой, в подъезде, я почувствовала, как рука под штампиком чешется, и все сильнее. Мне даже показалось, он начал светиться… я не поверила. Подумала — может, аллергия на краску, кто знает. Потерла… в лифте… а он вдруг вспыхнул огнем, светом, так ярко, до рези в глазах. Я зажмурилась…
До своего этажа так и не доехала. Очнулась на каменном полу…
— Эле-энке! — чей-то голос разбудил меня. Я заснула.
Приоткрылась дверь, тень скользнула в комнату.
— Еще не спишь? — спросила она.
Женщина. Нежный манящий голос, изящные движения, простое платье, подчеркивающее роскошные формы… Она подошла к столу, за которым сидел Халид, и присела на краешек, подвинув бумаги.
— Тяжелый день? — спросила она.
Он поднял на нее глаза, кивнул.
Не жена. «Энке» — это «господин», я уже успела понять. Рабыня? Любовница? Наложница? Или как тут принято? Может быть, у этого Халида целый гарем.
- Тебе нужно отдохнуть, — предложила она. Именно предложила, с таким намеком, от которого невозможно отмахнуться.
— Не сейчас, Ильса, — сказал он.
— Почему? — удивилась она. Потянулась через стол, попыталась взять его за руку.
Он подался назад, откинувшись на спинку кресла.
— Эле… я скучаю, — в ее голосе отчетливо слышен легкий упрек, покорность и обещание чего-то большего. Все сразу. Обещание неземного блаженства, если только господин обратит на нее свой взор. — Я почти не вижу тебя.
— Ты ревнуешь, — сказал он. Просто, буднично.
— Ревную, — согласилась она. — Разве у меня нет поводов ревновать?
Он не ответил.
Тогда она поднялась, очень быстро обошла стол и уселась к нему на колени, обняв за шею. Что-то шепнула на ухо.
— Ильса…
— М-мм? — удивилась она. — Хочешь сказать, я должна уйти? Эле, ты хочешь прогнать меня?
Такое искреннее недоверие… И — нет, он прогонять не стал. Я видела, как он потянулся и поцеловал ее. Она полезла ладонями ему под рубашку…
Не надо смотреть.
Я закрыла глаза, пытаясь притвориться, что сплю. Можно было бы отвернуться, но я боялась напомнить о себе лишним звуком. Замерла. Только нос еще больше засунула под одеяло, тихо-тихо…
Я слышала его неровное дыхание в тишине, не знаю, что уж там делала эта Ильса, но ему явно нравилось… шорох… звук поцелуев… Я не смотрела. Но не слушать я не могла. Что мне делать?
— Эле… — ее сладкий стон.
Со стуком отодвинулось кресло, он поднял Ильсу, потащил на кровать, где-то по дороге стаскивая с нее платье. Она счастливо смеялась.
Она — рубашку с него. «Давай, подними руки» — так довольно.
Если чуть приоткрыть глаза — я могла видеть широкую спину Халида… шрам под лопаткой на спине. Широкие сильные плечи. Да, такой человек, пожалуй, может легко таскать девушку на плече, хоть через весь город. Он и не к таким упражнениям привык.
Тонкие руки Ильсы обвили его шею, ноги поймали и привлекли к себе, еще больше…
Я зажмурилась, окончательно нырнув под одеяло, стараясь не дышать.
Нет, я — вещь, о моем присутствии можно не думать. Неловко лишь мне самой, им двоим — плевать. И даже если айнар смотрит моими глазами… что ж, это не значит, что у взрослого мужчины не может быть личной жизни. Если айнару приспичит смотреть — это проблемы айнара, Халид у себя дома, в своей постели, со своей любовницей.
Ильса стонет… ей явно очень хорошо.
И скрип кровати… Глухое голодное рычание Халида. Потом словно звук борьбы… возни… и тихий смех. И «ай-ай, моя нога…» и «прости, сейчас», шепот и смех снова. Им весело.
Я даже и представить не могла, чтобы так хихикать в постели с Сашкой. Он бы обиделся, пожалуй… Он… ну, он трахал меня с таким серьезным, сосредоточенным лицом, словно все правители нашего мира следили за ним и оценивали. Я тогда чувствовала себя скорее немного странно и немного неловко, мне казалось, я тоже должна делать все красиво и правильно, вот так же стонать, как сейчас Ильса… но не выходило. Не было у меня такой внутренней потребности — громко стонать. А делать это специально… я боялась, будет ненатурально, он не поверит. Будет хуже. Поэтому я пыталась просто шумно дышать… Глупо. Возможно, все от того, что мы с Сашкой плохо успели узнать друг друга? Всего-то полгода… Чего-то важного между нами не было. Опыта не было. Не знаю.