— Идем, — я открываю дверь.
Сердце колотится.
Ноги слегка подгибаются. Как объяснить все?
Папа встает и идет к нам на встречу, вид у него хмурый. Мама тоже встает, но пока остается позади. Наташка с ребенком, Пашка, ее муж, дергается было встать, с грозным видом, но потом, приглядевшись, остается на месте.
— Папа… — тихо говорю я… и это все, на что меня хватает. Я просто не знаю, как они воспримут… — Это мой друг, Саир.
— Добрый день, — уверенно говорит Халид. — Саир Малькере Халид.
Протягивает руку.
Папа смотрит на него…
— Друг? — грозно спрашивает мама. — И давно вы знакомы?
— Больше месяца. Мы общались в интернете, — говорю я, — а потом я летала к нему на три дня, между экзаменами. Я все сдала! Ма-ам, Саир из Эмиратов… теперь он прилетел к нам…
У папы как-то нехорошо каменеет лицо.
— Подожди… что ты делала? — охает мама. — Куда ты летала? Ты сошла с ума?!
— Все хорошо, — говорит Халид мягко, почти в полголоса, и делает шаг чуть в сторону, почти закрывая меня. — Ничего не случилось, все живы, никто не пострадал. Юле интересно было посмотреть страну, почему бы и нет. Юль, дай телефон, пожалуйста, фотографии показать.
Я сунула ему, дрожащей рукой. Он открыл первое фото, где я на балконе и за мной тот шикарный вид. Протянул.
Шрамы у Халида на руках…
Папа взял телефон первым. Мама заглянула ему через плечо.
Недоверие. Удивление потом. И недоверие снова.
— Ты правда была там?
Папа листал фотографии, мама смотрела.
Я кивнула.
— А я не пойму… что это за место? — мама пыталась всматриваться. — Юля, это все серьезно? Когда ты успела?
— Я быстро…
— Город Киза, — сказал Халид. — Дашваар, маленькое, почти независимое государство, но входит в состав Эмиратов. Если лететь отсюда, то в Дубай, а оттуда местными рейсами.
На самом деле, город чистый и довольно ухоженный, по крайней мере, те места, где Атиль водила меня. Просто старый город, историческая часть. Остальное можно списать на местный колорит. Море…
— А где ты взяла деньги на билет? — спросил папа.
Мне, конечно, дают карманные деньги, но поездку в Дубай этого точно не хватит.
— Я прислал билеты, — сказал Халид.
— Незнакомой девушке?
Он пожал плечами.
— Мне кажется, я достаточно хорошо знаю ее.
— Чем вы занимаетесь, Саир.
— Армия, офицер.
— А звание?
— Джайри… примерно полковник.
На самом деле, «джайри» — скорее «генерал», но мы решили, что это будет слишком. Я уж не говорю о том, что он эмир этого «эмирата».
— Та-ак… — по тону мамы я поняла, что она дошла до последней фотки, которую я отсылала Машке и забыла удалить. Где Халид с блинами и голым мускулистым торсом. Ничего особенного, но вот не оставляет сомнений о том, чем мы занимались до блинов… и после…
Я сжала руку Халида сильнее и почти спряталась за него.
Папа кашлянул.
Да, я еще ребенок в их глазах. А тут даже не мальчик, не мой ровесник, а мужчина на семнадцать лет старше… считай, вдвое. Хотя папа старше маму на семь, только когда они встретились, ему было почти как Халиду, а маме двадцать восемь. А я… Конечно, они догадываются, что у меня все это не в первый раз, я не самая тихая домашняя девочка… но все же.
— И что вы собираетесь делать дальше?
Халид снял рюкзак с плеча, поставил у ног на травку.
— Я понимаю, что вы видите меня впервые, — сказал он. — Но я знаю Юлю достаточно хорошо. Мы решили, что она поедет со мной в Кизу, на два месяца. На лето. И потом, к началу учебы, вернется.
— Вы решили? — по маминому тону было очевидно, что еще слово, и она кого-нибудь убьет.
— Да, — спокойно сказал Халид.
— Юля! Идем, поговорим!
Я стиснула пальцы Халида, он кивнул… Сейчас будет… Потом мама увела меня в дом, и устроила настоящую истерику. Как я могла! Впрочем, я отлично все понимала. Если даже Машка была в шоке, то мама и подавно. Каких только ужасов мне не понарассказали… о-оо, как глупых невинных девочек совращают и увозят неизвестно куда! Это обман! Я еще ребенок! Неизвестно с кем! Да кто он такой?! Мне еще надо учиться, о чем я только думаю! И еще много-много всего.
Я молчала. Мне Халид сказал — не пытайся спорить. Бессмысленно спорить с человеком, у которого истерика. Просто дай выговориться, дай сказать все до капли, потому что если что-то останется недосказанным, оно так и будет сидеть внутри и мучить. Молчи, как бы ни хотелось возразить. Молчи и кивай, соглашайся. Говори даже, что если мама не разрешит, ты не поедешь, но только давай обсудим этот вопрос завтра утром. Любому человеку надо остыть, отрицание — первая естественная реакция. До утра. Мы приехали познакомиться, никуда не спешим. Даже если реально придется подождать, не страшно.