Я молчала. Это было непросто… и я узнала о себе, пожалуй, много нового… Не нужно обижаться на слова. В порыве эмоций можно наговорить лишнего, такого, о чем потом будешь жалеть… Ничего…
Потом мы с мамой поплакали обнявшись. До завтра, да. Если не разрешит, то я никуда… Все хорошо.
Вот только когда мы вышли, такие красные и зареванные, в растрепанных чувствах… оказалось, что в беседке папа с Халидом совершенно спокойно пьют привезенный нами коньяк.
С отцом они тоже договорились не сразу.
Я даже не знаю, что повлияло. С одной стороны, Халид, конечно, договариваться умел, его не раз посылали на дипломатические переговоры, да и вообще, даже со своими, без этого умения не обойтись. Со своими даже сложнее. Но личное — это немного иначе… С другой стороны — его отношение ко мне, да и мое к нему тоже. Мне папа потом сказал, что увидев, как я прячусь у Халида за спиной, понял, что пусть сложится или не сложится, хорошо будет или плохо, но обижать меня этот человек точно не даст.
Халид говорил очень спокойно. Без особых комплиментов, без заигрываний, без попыток понравиться во что бы то ни стало. Я довольно хорошо его знаю, пусть не так долго, но я постоянно была рядом… и сейчас он не притворялся. Да, наверно, был чуть мягче, чуть больше улыбался, но это естественно.
Да, говорил, в основном, он. Правду о всем, о чем можно было правду сказать. Остальное — как можно ближе к правде. Про другой мир сейчас бы не поняли. Про рабство бы не поняли… Про многоженство…
— Да, — сказал Халид. — У нас часто мужчина берет несколько жен, если может их содержать. Но я, боюсь, с этим уже опоздал, раньше надо было. А теперь Юля мне шею свернет, если я только посмотрю не в ту сторону. Она может.
Я пихнула его в бок: «да ты…» Он засмеялся.
— Пристрелит, — сказал серьезно.
Вот тут я чуть не убила его на самом деле, потому что я не готова сейчас вспоминать, и я… Но невозможно обижаться. Да и вышло очень честно и убедительно.
— А что, она обещала? — спросила Наташка.
— Нет. Но она суровая девушка, я б поостерегся провоцировать.
— Значит, вы собираетесь жениться, Саир? — Наташке все нужно было знать.
— Я — да. А Юля пока думает.
Потом они с папой принесли из сарая большой мангал. Дрова закончились, надо наколоть, но есть мешок углей… Да не вопрос, Халид наколол, уж топором он умеет…
Напряжение потихоньку спадало, хотя мама все равно поглядывала на него очень недобро. Чуть смягчилась, заметив как Халид, взявшись положить мне шашлык, выбирает без лука, а прилипший лук складывает себе в тарелку, причем все это как-то естественно, между делом. Я даже не сразу обратила внимание, заметила, только поняв, как мама смотрит на него.
— А что вы делаете? — осторожно спросила мама.
Он посмотрел на нее, на меня…
— Тебе же без лука?
Я кивнула.
Папа фыркнул.
— Во-от! — сказал он маме. — А ты за столько лет не можешь запомнить, что дочь твоя лук не ест. Она же его всегда выковыривает.
Маму впечатлило. Не столько даже его забота, сколько то, что он помнит такие вещи обо мне.
Наташку больше впечатлил двадцатилетний коньяк за дофигища денег, и примерно такого же уровня вино. Сказала — значит не жадный, и явно ни в чем не нуждается. И еще впечатлил Халид сам по себе, она всегда любила высоких и сильных мужчин. Пашка, вон, ее муж, три раза в неделю ходит в качалку, ведет здоровый образ жизни, не пьет… и вообще, у него даже сейчас с собой баночка протеинового коктейля. На счет коктейля Халид от комментариев воздержался, но его позабавило. А сам Халид — нет, никуда специально не ходит, у него никакого здорового образа жизни не предвидится, и пить религия не запрещает, и вообще… просто такая работа… хм, напряженная.
Мы просто сидели и разговаривали, не поднимая больше тему о том, что я хочу уехать. Словно просто знакомый, просто приехал, зашел пообщаться… о жизни и вообще.
Мама немного напряглась снова, когда ложились спать. Мы ведь остались.
У нас дом небольшой, и, учитывая Наташку с семьей, места почти нет. Я в таких случаях, если тепло, сплю на веранде, там тоже есть кровать. Но еще одной кровати нет. А мама… она позвала меня в сторону, сказала что «не в моем доме, нет». Вместе нас не положит. Все понимает, но нет.
Халид пожал плечами — «да вон у вас гамак под навесом, я буду спать в гамаке». Мама поохала немного, что как же — гостя, и вообще на улицу, но сдалась, мне даже показалось, что не без некоторого злорадства.