Фатима горестно поникла, замолчала.
— Ну что ты нюни распустила? Я обязался ее вырастить и отдать взамен всех нас. По мне, так небольшая плата. Или ты хочешь обратно в этот ад?
Фатима не отвечала, только раскачивалась из стороны в сторону, закрыв лицо руками.
— Все, я пошел. Приеду уже когда снег сойдет. Надеюсь, ты сделаешь все как надо. Да, еще: если с одним телом что-то случится – ну, свалится откуда-нибудь или змея там какая, то спасать надо другое тело. Оно меньше страдает, чем то, которое повредили. Ясно?
Фатима, отняла руки от лица, глаза ее были сухи, только восковая бледность выдавала волнение.
— Да, я все это помню, Ашот. Все нормально будет.
— Короче, кормить, учить. Она не должна быть дурой. У Амекры высокие запросы. Ну, ты знаешь, — Ашот сально усмехнулся, но Фатима, казалось, не заметила этого.
— А Гиви, когда приедет, что скажу? Он же поймет все сам, — Фатима вопросительно смотрела на Ашота.
Ашот помолчал, потом грязно выругался и добавил:
— С Гиви я сам поговорю, не твое дело.
Подошел к двери, оглянулся, потом вдруг вернулся к Фатиме, схватил ее за плечи и больно сжал:
— Ты все сделаешь как надо. Иначе нам всем кранты. Повтори.
— Все сделаю Ашот, все сделаю. — едва слышно прошептала женщина.
Ашот повернулся и вышел, уже не обращая внимания на рыдания Фатимы.
Савелий слушал Анну, не проронив ни слова. Внезапно Азор ушел на собачью подстилку, как выяснилось, его собственную, но лента кинокадров продолжилась, правда чуть медленнее. Но Анна замолчала.
— Устала? — Савелий погладил ее по голове, заглянул в глаза.
— Нет, это Азор устал.
Савелий вопросительно смотрел на Анну, что мучительно обдумывая.
— Ты чувствуешь, что это Азор тебе транслирует все?
Анна кивнула.
— Что ж, тогда дождемся, когда наш посланец восстановится.
Они оба были напряжены, стало понятно, что им всем грозит большая беда. Анну сильнее всего тревожило то, что непонятно откуда она исходит. И что там, в этом непонятном далеке, скорее всего, находится еще живой Денис. И о его участи можно только гадать, одно ясно — он в беде. Савелий же точно знал источник угрозы, но его знание отнюдь не способствовало спокойствию.
Внезапно они обнаружили стоящего перед ними Азора. Он вошел совершенно неслышно и сейчас стоял с миской в зубах, требовательно поглядывая на Анну.
— Война войной, а обед по расписанию, — засмеялся Савелий. — И это правильно. Похоже, он знает о том, что происходит, больше нас с тобой.
Глава 10. Денис. Крещендо
Денис не знал, как долго он останется в одиночестве. Как не знал и того, какое очередное чудовище нарушит его временное спокойствие.
— Кто эти звери? Они служители зла? Похоже на то. Но кто тогда напоминает мне об известных ему моих грехах? Ложечка. И что там было еще? — у Дениса заныло под солнечным сплетением. — Юлька. Но почему, почему этот невидимый кто-то причислил ее к грехам? Что я делал не так?
Денис боялся этих воспоминаний, потому что до сих пор любые мысли о Юльке напрочь лишали его даже тех остатков жизненной энергии, которые теплились в нем после исчезновения любимой.
Но сейчас он с наслаждением вызвал в памяти ее образ.
Блики в волосах Юльки продолжали свой танец, а он все смотрел и смотрел. Он боялся увидеть ее лицо, вдруг оно окажется таким, что волшебство, сотворенное игрой бликов, исчезнет, растает, как сон.
Магический шар не врал. Он действительно тогда отвел глаза от сияющих волос, чтобы вернуть себе способность думать, но взгляд остановился на тонкой голубой жилке на груди. И когда она по его просьбе обернулась к нему, первое, что он увидел, была такая же тоненькая беззащитная жилка на виске. Только в отличие от той, первой, эта нервно подрагивала в такт биению ее сердца, без сомнения учащенному.
Ее волнение выдавало только это. Если бы он не видел этой пульсирующей жилки, то поразился бы ее спокойному достоинству, с которым она, нагая, сидела перед ним и целым классом, словно в этом обстоятельстве не было ничего, что могло бы смутить ее.
Она подняла на него глаза. Те же, что и в волосах, блики сверкающего золота и поглощающая их тяжелая, цвета старого темного меда радужка. Он не мог определить для себя их цвет. Карие? Наверное, но этот танец оттенков, это сияние, утопающее в вязком медовом плену, что это?
— Вам не холодно? — он услышал себя словно со стороны.
— Нет, спасибо, все нормально, — звонкие ноты в ее голосе переплетались с вкраплениями низкого грудного тембра. Тот же танец, та же игра, только теперь это было звучание, сливающееся в мелодию, которая втягивала его в себя, не отпускала и он был рад отдаться ее власти. Усилием воли он стряхнул наваждение.