Постоял, сделал шаг к лежащему безвольной тряпкой коту, взял его зубами за загривок и положил рядом с розой.
Потом они сидели на кухне и смотрели, как ожившие четвероногие жадно лакают воду из одной миски. Вдруг Савелий понял, что они с Юлькой за все время сказали друг другу, хорошо, если десяток слов.
Они одновременно повернулись друг к другу, но Юлька успела первой:
— Я Анна. Ты все время забываешь. А это важно. Ан-на. Запомнил?
Глава 17. Анна. Маска из старой сказки
Разговор длился уже третий час. Анна рассказала все, что помнила. Все, за исключением того, что касалось Азора и кота и, самое главное, она утаила преображение эскиза, на котором появилась роза. Это был то самое полотно, которое она отыскала в стопке эскизов. В этом Анна была уверена – надорванный край полотна был точно той же конфигурации. Похоже, что его пытались пожевать чьи-то мощные челюсти, и Анна даже догадывалась, чьи.
Представители отдела «Й», занимающегося контактами с неизученными сферами – видимо, так называлось все непонятное – были предельно корректны. Особенно доброжелателен был один из них, самый старший, назвавшийся Эдуардом. Он общался с Анной так ласково, что казалось, он больше всего на свете боится ее расстроить или чем-то обидеть.
Савелия попросили удалиться, и он сидел на кухне в компании кота и Азора. Это было очень кстати, поскольку Азор выказал невиданную до сих пор агрессию в адрес незваных гостей. Причем из всех троих объектом агрессии был один, и это был ласковый Эдуард.
Савелию с трудом удалось увести Азора на кухню, и до Анны с собеседниками периодически доносились его порыкивания. Пес был однозначно не согласен с происходящим. Чем ему оказался так не мил Эдуард, никто не понял.
Анна получила заверения, что неприятностей по поводу двух паспортов у нее не будет, описала внешность Златы. Но было очевидно, что ни Злата, ни мотивы поджога ею квартиры гостей особо не интересуют в отличие от воспоминаний Анны о детстве в горах.
Они сообщили ей также, что Гиви, который был единокровным братом Софико, пятнадцать лет назад пропал без вести, когда в составе спасательного отряда разыскивал попавших под лавину альпинистов.
Савелий выслушал ее пересказ беседы с агентами молча. И так же молча сидел, когда Анна закончила рассказывать.
— Тебе не кажется, что без вести пропавших слишком много? — спросил он после длительной паузы.
—Я знала, что с Гиви что-то случилось, иначе бы он дал о себе знать. — Анна встала вышла из кухни.
Тотчас же вернулась с самовязанным пледом в руках. Села напротив Савелия, развернула сложенный плед, отыскала на нем фиолетовый квадратик.
— Это мы вязали с Софико после того, как Гиви в последний раз был у нас. Мне было десять тогда. — Анна погладила фиолетовый фрагмент огромного шерстяного пледа. — Софико тогда придумала сказку про доброго разбойника. — Я поняла, что она думала про Гиви.
— Почему разбойника? — Савелий пытливо смотрел на Анну, стараясь не только слушать, но и следить за малейшими нюансами выражения ее лица.
— Ну, сказка была о том, что иногда добро выглядит злом, а зло носит маску добра. Мы обе думали, что Ашота убил Гиви, хотя никогда не произносили это вслух. Может быть, поэтому.
— Они дадут тебе охрану, ты в безопасности. Я должен уехать на несколько дней, возможно, там не будет связи. Волноваться по этому поводу не нужно. Если что, звони этому, который теперь за тебя отвечает…как его имя…выскочило из головы?
— Эдуард. — Анна помрачнела.
Это не укрылось от внимания Савелия. Но на его просьбу сказать, что ее смущает в ситуации, она смогла лишь промолвить, что сама не понимает.
Оставшись одна, Анна долго сидела, бесцельно разглядывая так хорошо знакомые ей разноцветные квадратики. Вот и Гиви нет. Ей было это ясно давным-давно, но теперь это было точно известно.
Нет и работ Дениса, тех, которые хранились в мастерской. Все его бессонные ночи, сомнения, счастье найденных решений, огромный кусок жизни — все сгорело в огне.
И неясно, есть ли Денис.
Слишком много неизвестных. Нерешаемая система уравнений. Ладонь Анны легла на фиолетовый квадратик. Зло, маскирующееся под добро. Спавший Азор, встал, потянулся и вопросительно взглянул на Анну.
— Гулять пойдем, наконец? — читалось в его взгляде.
Но Анна не сразу откликнулась на собачью просьбу. Она вспомнила его ярость при виде Эдуарда, такого благожелательного, такого учтивого, до приторности. Вот оно. Оболочка добра, а что внутри неизвестно. Азор безошибочно определил своим звериным чутьем то, что Анне показалась фальшью, а в реальности, возможно, было злом. Возможно? Или она в плену дурной мистики?