Дыхание Гиви стало тем временем более тяжелым, ноздри раздувались в попытке захватить больше воздуха. Но пленка, заволакивающая его глаза, отвоевывала все больше места. Денис сознавал, что Гиви погибает, от отчаяния на его глазах выступили слезы. И вдруг слезная капля, задержавшуюся иголке, сработала как линза. Луч местного светила расщепился и заиграл разноцветными красками.
— Интерференция, – вспомнил Денис. – Значит кой-какие законы физики здесь все-таки действуют.
И тут он вспомнил. Вспомнил игру света в волосах Анны, когда она по его просьбе собирала и поднимала их кверху, обнажая доверчивую, нежную линию шеи. На этом сеанс позирования обычно заканчивался, и Анна, радостно отзываясь на его ласки, шептала ему, что он сексуальный маньяк, а не художник. Он возмущенно брал ее в окончательный плен, и они улетали вместе с искрами, так и не покидавшими ее волос.
Нет! Нет! Не конец! Он еще может ее спасти. Нет, не так. Должен.
Денис увидел, как глаза Гиви окончательно заволокла молочная пленка. Его пасть разжалась, и чудовище получило полную свободу действий. Оно прижало Дениса всем своим весом. Он успел увидеть Гиви, неподвижно лежащего рядом. Глаза друга были открыты, но полностью затянуты белесой пеленой. Похоже, что он не дышал.
Зверь издал звуки, походившие на хохот, и сжал лапами шею Дениса. Когда Денис зашелся в кашле, чуть отпустил, дал передышку и стал душить снова. Это развлечение чудища продолжалось и продолжалось. И Денис, кажется, впервые понял, что такое отсутствие времени. Что это ад. Пытка могла продолжаться вечно. При этом жертва не погибала, она просто мучилась столько, сколько надо было чудищу.
Денис понимал, что гибель неминуема. Он закрыл глаза, пытаясь вызвать в памяти образ Анны. Но это не получалось. Вместо Анны перед его внутренним взором возникала какая-то крупная кошка, похожая на рысь. И на кончиках ее остевой шерсти играли те же волшебные блики, которые сводили его с ума в волосах Анны.
Рысь вдруг выгнулась дугой, зашипела и исчезла. И в тот же миг Денис ощутил, что туша зверя обмякла и всей тяжестью наваливается на него. Чудо, но ему удалось, удалось выбраться из-под этой махины, зверь почему-то не сопротивлялся. Глянув на чудище, Денис понял почему. Зверюга валялся бесформенным кулем, плотная белая пленка застилала его глаза. Денис ткнул его под ребра валявшейся поблизости палкой. Зверь не отреагировал никак.
Зато отреагировал Гиви. Он стоял на всех четырех лапах, живой и невредимый. Денис кинулся к нему, обнял за шею, и так они стояли, пока оба не почувствовали прилив сил.
— Почему он издох? — беззвучно спросил Денис.
Гиви молчал. Потом тяжело взглянул на Дениса.
— Он издох, а я ожил. Кто-то нам помог на Земле. Кто-то убил его земное воплощение.
Денис почему-то вспомнил рысь, но решил не рассказывать Гиви о своих бредовых видениях. Но Гиви уже все поймал. Его глаза опечалились еще больше.
— Какая она была, эта кошка? – спросил он.
— Кошка как кошка, просто большая. Кисточки на ушах. И…, – Денис замолчал, думая о том, как бы поаккуратнее сказать о сходстве бликов в шерсти пригрезившейся ему кошки и в волосах Анны.
Но поиски формулировки оказались излишними. Гиви уже все знал.
— Это она, – дал знать он Денису, и тот, уже понимая, что это правда, все не хотел ее принимать и все спрашивал и спрашивал Гиви, вернется ли его любимая в человеческий облик.
— Это теперь зависит от тебя, — сухо сказал Гиви и знаком предложил ему приготовиться к полету.
Они снова летели куда-то, снова от Гиви пахло Азором, и Денис уже не задавал никаких вопросов. Он давно понял, что ответы получит только тогда, когда кто-то из них, обитателей этого мира, решит выдать ему очередную маленькую толику знаний о причинах всего этого безумия, из водоворота которого он пытался выбраться.
Глава 25. Анна. Запахи и звуки
После получаса безрезультатных попыток она таки смогла зажать карту между подушечками обеих лап. Оставалось немного: встать на задние и приложить карту к замку.
Но это тоже оказалось трудновыполнимо. И если встать на задние лапы без толчка передними ей в конце концов удалось, то приложить карту плашмя не получалось никак.
После третьей попытки она не удержала карту, и заветный пластиковый прямоугольник снова оказался на полу. Анна чувствовала неодолимую потребность выплеснуть гнев и досаду, которые попросту разрывали ее изнутри. Но как? Слов в ее арсенале теперь не было. Новое тело сработало само, без подсказки: ее пушистый хвост яростно заметался из стороны в сторону, выметая отчаяние и чувство бессилия. К Анне вернулось спокойствие, несмотря на то что карта, задетая хвостом, отлетела от двери метра на три.