Они попрощались, а Амелия осталась в костюмерной, и также сев на табурет, как до этого сидела Синди, задумалась. «Её запах витает ещё здесь, это приятный аромат свежести, свежести после дождя, когда на листья остаются маленькие кристально чистые капельки». Ах! Почти беззвучно вздохнула Амелия и вдруг увидела на полу рядом с вешалкой, что-то блестящее. Встав с табурета и быстро подойдя к вешалки, она подняла маленькую серёжку в виде золотого сердечка и амура, который висел на тоненькой цепочки.
Сердце к сердцу
Прошло несколько дней, а Амелия так и не видела Синди. С тех пор, как они познакомились, прошла уже неделя, а от подруги не было не слуху ни духу. Она хотела спросить у Наташи, где живёт Синди, но решимости у неё не доставало. Она подходила к двери, где чаще всего отдыхала Наташа, но смелости у неё хватало только на то, что бы подойти, а когда она бралась за потёртую золотую ручку и пыталась её открыть, решительность тут же её покидала и она отходила от двери, так и не решившись зайти.
Под конец недели Амелия встретила Наташу, которая прояснила ситуацию. Она сказала, что Синди уже вот как неделю не появлялась на репетициях, и её хотят заменить, если она не придёт к назначенному сроку, то есть послезавтра, и её снимут со спектакля вообще. Поэтому Наташа передала Амелии адрес Синди, чтобы та сходила к ней и узнала, что случилось. Девушка была на седьмом небе от счастья, её щёки покрылись румянцем, а сердце так учащенно билось, что казалось, стук слышен был в комнате. Но Наташа не заметила перемены в Амелии, а только удивилась, что та так быстро согласилась. Поэтому Наташа передала Амелии адрес Синди, а девушка прямо после работы пошла по назначенному адресу. Она на этот раз с нетерпением ждала, когда же наконец-то закончиться работа, и как только наступил долгожданный час, и пробило шесть часов, Амелия пулей оделась и выбежала на улицу.
Синди оказывается жила недалеко от театра, буквально в несколько кварталов от него. Найдя нужный дом и поднявшись на третий этаж, она постучала в деревянную дверь. Никто не ответил, она постучала ещё раз, но безрезультатно, тогда она развернулась и собиралась уже уходить, когда дверь немного приоткрылась, оказывается она с самого начала была не запертой. Амелия почувствовала что-то неладное, потому что предчувствие резануло её по сердцу. Не теряя времени даром, она вошла в уютную на первый взгляд прихожую, но то чувство, которое у неё было, не покидало Амелию, а становилось ещё острее. Она прошла дальше и увидела такую картину; в зале рядом с большим диваном лежала мертвенно бледная Синди. Сердце Амелии сжалось от боли, она не могла вздохнуть и недвижно стояла в проёме двери, старалась вздохнуть, но из груди рвался крик. Отойдя немного от первого шока, она тихо на носочках подошла к Синди, она лежала на спине, красивые пышные волосы свалялись, руки были раскинуты в разные стороны, а на руках девушки, Амелия увидела синяки от уколов, это было ужасно. Казалось, земля остановила своё вращение, а перед Амелией разверзлась огромная бездонная яма, которая приглашала прыгнуть и навсегда превратиться в нечто. Девушка встала на колени и пощупала пульс на руке, он был, но такой, что по нему нельзя было сказать, жива Синди или уже умерла. Амелия подошла к окну и распахнула его настежь, и впустила в душную комнату свежий воздух, и только сейчас она заметила, что на столике возле дивана лежит шприц и какой-то белый порошок. Синди повернулась на диване и открыла глаза; они были затянуты белой поволокой, как будто бы она не видела. Девушка встала, потянулась. Её неестественно раскрытые глаза казалось не выражали никаких чувств, но это было не так. Амелия почувствовала от Синди острую боль, которая пронзала всё тело девушки, эта боль перешла мощным потоком к ней. Амелия сглотнула и села на краешек кресла, который стоял рядом со столом. Синди в свою очередь подошла к открытому окну и вздохнула полной грудью, и закрыла глаза. Она потянулась сильнее, и потеряв равновесие, чуть не упала с третьего этажа; если бы не Амелия, которая вовремя схватила её за талию и притянула её к себе. Синди не сопротивлялась, Амелия усадила её в кресло поближе к окну, но теперь она следила за каждым синдиным движением, а Синди сначала молчала, но потом вдруг начала разговор, обращаясь как будто бы не к кому, а так разговаривала сама с собой.
- Он ушёл и больше никогда не придёт, как мне больно, моё сердце разрывается на части. Почему, он не понимает, как я его люблю, почему? Зачем я терплю эту муку, которая раздирает моё тело на части. Лучше я умру, - и вдруг в порыве подбежала к окну, но Амелия остановила её, схватив за руку , и упала на колени. Её поза выражала умаление, прошение, вопрошание к здравому смыслу: