Наконец над дверью лифта показалась постепенно расширяющаяся полоска света, и Роза поняла, что они прибыли. Дверь лифта вела в холл с полом из черного мрамора, стенами, обитыми винно-красной парчой и панелями из темного дерева. Холл был ярко освещен начищенными медными лампами с абажурами из рубинового стекла.
Поль открыл перед Розой дверь, но сам из лифта не вышел.
- Мне нужно заняться еще кое-какими делами, - сказал он, - но я уверен, что такая разумная и образованная леди сумеет найти дорогу и сама. - Его улыбка говорила о том, что он скорее уверен в обратном. - Сверните направо и поднимитесь по лестнице на третий этаж. В ваши апартаменты ведет первая дверь слева.
Роза несколько растерялась от столь нелюбезного обхождения. Прежде чем она успела что-нибудь ответить, Поль закрыл дверь лифта, и кабина скользнула вниз. Теперь оставалось только последовать указаниям.
Впрочем, все оказалось не так уж и сложно. Единственное, что смущало Розу, - полная тишина в доме. Этого, правда, следовало ожидать: в конце концов, ночь еще не кончилась. Не станет же Ясон Камерон или его слуги бодрствовать ради приезда гувернантки. Достаточно уже и того, что ее встретили Поль Дюмон и тот слуга, который занимается ее багажом, и что для нее все-таки приготовлена комната.
Роза ожидала, что подниматься ей придется по темной задней лестнице, предназначенной для слуг, но все оказалось не так: перед ней были широкие дубовые ступени, покрытые красным ковром. Здесь тоже ярко горели медные лампы, но теперь уже с белыми фарфоровыми абажурами. Лестница огибала квадратный холл; на каждой площадке виднелись двери.
Роза открыла дверь на третьем этаже, на этот раз совершенно уверенная: перед ней окажется тесный темный коридор, - и снова ошиблась.
Помещение было оклеено красными обоями с тиснеными лилиями, посередине его тянулась бордовая ковровая дорожка. Лампы на стенах снова сияли рубиновыми абажурами - красный и золотой были, по-видимому, любимыми цветами Ясона Камерона. Первая слева дверь, о которой говорил Поль Дюмон, была в нескольких шагах от входа с лестничной площадки, и Роза, уже коснувшись ручки, заметила на ней медную табличку с единственным словом: "Розалинда".
Изумленная, она застыла на месте, но ручка двери под ее пальцами, казалось, повернулась сама, и дверь распахнулась.
Увидев комнату, Роза невольно ахнула. В самых безудержных фантазиях о том, что может ее ожидать, такого она не могла себе представить.
На мгновение она усомнилась. Наверняка тут какая-то ошибка: эта комната не могла быть предназначена для гувернантки! Однако имя на табличке... И Поль Дюмон направил ее именно сюда. Она робко сделала шаг вперед, и дверь бесшумно закрылась.
Если бы кто-нибудь предоставил Розе абсолютную свободу выбора и неограниченные средства для того, чтобы обставить гостиную полностью по ее вкусу, результат был бы именно таким. В камине горел огонь, разгонявший предрассветный холод, хотя наличие современной батарей парового отопления говорило о том, что камин выполняет главным образом роль украшения. Яркие отблески пламени и свет двух ламп не оставляли в комнате ни одного темного угла.
В отличие от красно-золотого великолепия салон-вагона и остального дома эта комната была отделана в глубоких синих и темно-серебристых тонах очень приятных для глаз, по мнению Розы. Около огромного окна стояла кушетка, обитая бархатом цвета крыльев селезня, и два вольтеровских кресла. Между ними располагался столик, на котором горела лампа. Другая лампа стояла на письменном столе. На полу лежал мягкий турецкий ковер, а стены были оклеены голубыми обоями с тонкими серебряными полосками.
В конце комнаты виднелась открытая дверь. Ноги сами, как во сне, понесли Розу вперед. Заглянув в дверь, она лишь широко распахнула глаза: эта комната была таким же совершенством, как и гостиная.
В ней был не один, а целых три гардероба, все одинаковые; по бокам от них стояли два комода из темного клена с серебряными ручками. У стены, по обе стороны огромного зеркала, в котором Роза видела себя в полный рост, располагались два кресла, а еще одна батарея парового отопления обещала, что в этой спальне никогда не будет холодно. Ковер, обои и занавеси оказались такими же, как в гостиной. Однако главным предметом в комнате была кровать - необыкновенно огромная. Роза поразилась тому, что кровать именно такая, о какой она втайне мечтала, - в средневековом стиле, с пологом из синей парчи и таким же покрывалом, сейчас гостеприимно откинутым и демонстрирующим белоснежные простыни.
Однако это было еще не все. Свет, льющийся из третьей двери, заставил Розу двинуться дальше, и она оказалась в ванной, роскошь которой не уступала всему остальному.
Стены ванной были облицованы светло-серым, бледно-голубым и серебристым кафелем. Розу ожидала полная благоухающей лавандой воды ванна огромная, квадратная, мраморная - в древнеримском стиле. В помещении были также две раковины, множество зеркал, кушетка, два кресла и туалетный столик с зеркалом в резной раме. На туалетном столике громоздились бутылочки и баночки из зеленого стекла с серебряными крышками, содержимое которых Розе немедленно захотелось испробовать. Белоснежные полотенца свисали с подогретых труб вешалки, а "удобство" обладало наисовременнейшим спуском. Ванная не уступала размером спальне Розы в родном доме; в ней даже был собственный небольшой гардероб, через открытую дверцу которого виднелся соблазнительный ряд ночных рубашек и пеньюаров.
Роза не стала колебаться. Она разделась с непостижимой для себя быстротой, сбросив все - юбку, блузку, чулки, рубашку, корсет, нижние юбки, панталоны, - и со вздохом наслаждения погрузилась в воду. Она терла и терла себя губкой, смывала мыло и снова намыливалась, пока кожа не покраснела. Потом она распустила волосы и вымыла и их тоже.
Впрочем, она не решилась надеть на себя что-либо из прелестных вещиц из гардероба. Роза была уверена, что они принадлежат кому-то другому и оставлены здесь случайно. Она заплела еще влажные волосы в косу, завернулась в полотенце и пошла искать свой саквояж.
Его в спальне не оказалось, но кто-то побывал в комнате, пока Роза принимала ванну, - полог постели был откинут, а на подушке лежала ночная рубашка.
Такое явное приглашение было слишком соблазнительным, чтобы Роза могла устоять, - тем более что от одного взгляда на постель она начала зевать.
Она взяла ночную рубашку и направилась в ванную, чтобы переодеться, на случай, если неизвестный помощник вернется. Рубашка оказалась шелковой, и после грубого хлопка дорожной одежды прикосновение ее к коже было блаженством. Роза задула лампы в ванной, вернулась в спальню и обнаружила, что все лампы, кроме ночника у постели, уже погашены.
Девушка слишком устала, чтобы беспокоиться о том, что слуги в этом доме имеют привычку проскальзывать в комнаты незаметно. Она слишком устала, чтобы думать о чем-либо, кроме возможности отдохнуть на этой великолепной кровати... Роза осторожно положила очки на столик, задула ночник, задернула занавеси, чтобы дневной свет ее не потревожил, и провалилась в сон.
Глава 3
Роза проснулась в темноте, но на этот раз, оказавшись в непривычной обстановке, не испытала страха. Она точно знала, где находится; даже будь это не так, слабый аромат какого-то незнакомого цветка, исходящий от ее волос, напомнил бы ей о событиях прошлой ночи.
Она наконец добралась до цели - дома Ясона Камерона. Темно было потому, что она задернула тяжелый парчовый полог, так что даже самый настойчивый солнечный лучик не мог бы проникнуть к ней.
Роза с наслаждением потянулась в теплой постели, получая почти чувственное удовольствие от прикосновения к телу шелка. Следующей ночью, конечно, она снова будет спать в собственной грубой хлопчатобумажной рубашке, но сейчас можно притвориться, будто эта роскошь предназначена для нее.
Притвориться? Едва ли - ее комнаты так великолепны! Это она сама бедно одета, а все окружающее напоминает дворец.