Леон встретил ее во дворе замка. Встретил вполне официально и сдержанно – помог выйти из кареты, поцеловал руку и повел домой.
-- Как дела с твоей типографией?
-- Неплохо, но доходы от нее будут еще очень нескоро. Мне пришлось потратить все средства, которые у меня были, на сооружение станка, оплату шрифта и аренду помещения. Надеюсь, что затея окажется удачной и когда-нибудь окупится.
-- Ты не влезла в долги?
-- Нет, -- Нариз удивилась вопросу.
-- Ну, и ладно. Остальное не так и важно.
Нариз насторожилась – в словах и действиях мужа ей почудилась некоторая холодность. Чуть помявшись, она спросила:
-- Ты, возможно, хотел израсходовать часть этих денег на что-то нужное?
Леон удивленно глянул ей в глаза, покачал головой и с легким осуждением в голосе ответил:
-- Не говори глупостей, Нариз. Просто,если бы ты наделала долгов, мне пришлось бы пересматривать траты, которые я запланировал на весну. Конечно, я бы не отказался их оплатить – ты моя жена, но я очень рад, что этого не придется делать.
Впрочем, особо расстраиваться и раздумывать ей было некогда. С дороги ее ждал горячий душ, надо было распорядиться кое-чем по дому, проследить, чтобы разложили по нужным местам привезенные ею с собой закупленные для замка вещи, и сделать еще тысячу и одно дело.
Сменившая гнев на милость Катиш без зазрения совести гоняла повеселевшего Волта с поручениями. Впрочем, Нариз видела, что ему нравится эта грозная командирша. Ну ничего, весной они пройдут обряд в Храме, глядишь, Катиш и станет помягче.
Муж не появлялся, и настроение Нариз портилось – письма письмами, а ей хотелось поговорить с ним, рассказать все новости о будущей типографии, обсудить, стоит ли выкупать это здание на окраине или пока лучше платить аренду, да и просто забраться к нему на колени и вдохнуть теплый, родной запах.
Леон появился в ее комнате незадолго до ужина.
-- Ты готова? У меня есть для тебя небольшой сюрприз.
-- Сюрприз? – Нариз насторожилась.
-- Да. Пойдем.
Повел он ее не к себе в комнату, как она того ожидала, а вывел через боковой проход прямо на второй этаж нежилой части. Нариз видела, что здесь уже начат ремонт, и не слишком понимала, куда он ее тащит. Леон потребовал:
-- Закрой глаза.
На лицо ей легла большая, теплая рука – он подстраховывался. Она слышала какое-то шуршание и чувствовала его движения. Похоже, распахнул одну из дверей в комнату. Слегка подтолкнув ее своим телом, он предупредил:
-- Осторожно, здесь ступенька, -- и придержал ее, не давая упасть.
-- Ну, вот, теперь ты можешь смотреть, -- его ладонь перестала закрывать глаза.
Комнатка была маленькая, но выглядела при этом совершенно фантастически. Тепло натопленная и освещенная камином, она имела только одно небольшое окно, почти скрытое под шторкой. Стены, также как и потолок, были задрапированы тканью песочного цвета.
Половину помещения занимал подиум, заваленный грудой разноцветных подушек и мягких валиков. Нариз присмотрелась – вышивки на подушках были теплых рыжеватых, охристых цветов, переходящих в кремовое и молочно-розовое. Местами проблескивали золотые искорки. И хотя все рисунки были разного размера и формы, их объединяло одно – розы.
Перед подиумом стоял низкий, заставленный едой стол. И вместо обычных фарфоровых тарелок вся пища была разложена по пиалам. Дымилось нечто, похожее на плов, испуская тонкий аромат специй и приправ, вплетал умопомрачительные нотки запаха большой кусок жареного мяса на плоском блюде, медово поблескивали вываренные в сиропе орешки.
Нариз чуть растерянно провела рукой по стене, ощущая шелковистость ткани, подошла к подиуму и почти автоматически уселась в привычной ей позе -- по-турецки, подтянула одну из подушек на колени, рассматривая вышивку и ведя пальцем по крупным лепесткам…
-- Это – роза песков, -- чуть сипловато сказал Леон. И немного нервничая от молчания жены, не понимая, угодил ли он ей подарком, закончил: – Я подумал, что тебе иногда приятно будет вспомнить свою прошлую жизнь.
Нариз молчала, опасаясь заговорить – горло сжал спазм.
Подарки ей дарили и раньше. Полезные – родители, формальные – мужчины, с которыми она жила, ну, какую-нибудь там туалетную воду или конвертик, со словами «дорогая, купи себе, что хочешь», иногда это была даже какая-то дурацкая плюшевая игрушка и банальное: «дорог не подарок, а внимание!».
Нельзя сказать, что ее так уж тянуло к прошлой жизни – хороших воспоминаний о стойбище у нее было совсем немного, однако ее бесконечно восхитила мысль о том, что этот мужчина, ее муж, не просто захотел сделать ей приятное, а придумал такое для нее лично и заморочился выполнением своего плана – выбрал эту комнатку, закупил ткань, проследил, чтобы обивка напоминала собой шатер – пусть не настоящую юрту, но такую, какой представлял ее житель Синцерии. Нариз слабо улыбнулась, понимая, как далеко его фантазия от реальности. Он узнал, как выглядит песчаная роза и озадачил мастериц этими вышивками, и хлопотал, чтобы все это собрать в одно целое. Это был совершенно индивидуальный подарок – только для нее.