— Уехать? Мне казалось, ты тут вполне счастлива.
— Была, пока ты не облачил меня в золотые одежды. Что я должна знать, чтобы жить в Африке?
— Уметь говорить на ломаном английском.
— Не на таком, как говорят в Уигане?
— Совсем не на таком. Знать суахили, это нужно при путешествиях. Ашанти говорят на языке твай. Если ты умеешь читать карту, ориентироваться по солнцу и ухитряться быть сухой в сезон дождей, считай, что ты практически готова. Единственное, что тебе остается, это научиться отличать пирит от золота и глотать хинин во всех мыслимых формах. — Блэар пощупал швы у себя на голове. — С хирургией ты знакома. В Африке тебе будет нетрудно. Из тебя бы даже вышла неплохая амазонка.
— Значит, ты мне не нужен? Я могу ехать и без тебя.
— Конечно. Просто держи курс по ветру. Вся торговля и все мореплавание на этом построены: ловить течения и плыть по ветру. — Он положил руку ей на грудь и провел ладонью вниз. — Уголь к югу от Ливерпуля, на Канарском течении. — Потом провел рукой по диагонали вверх. — Пальмовое масло к западу от Африки, на экваториальном течении. — Потом поперек. — Золото к востоку от Америки, на Гольфстриме.
— Когда ты так объясняешь, все очень просто.
— Кроме этого, я почти ничего и не знаю, — ответил Блэар.
— А другие маршруты ты знаешь?
— Да.
— Возьми меня с собой. — Она вложила свою руку в ладонь Блэара. — Увезите меня из Уигана, мистер Блэар, и я буду любить вас до самой смерти.
Глава двадцать вторая
От ярко-желтого, как раскаленный кратер вулкана, зева печи исходил такой ослепительный свет, что Блэар даже опустил поля шляпы, чтобы защитить глаза. Конструкция печи была очень простой: колосники размещались в нижней части арки, выложенной в три кирпича на известковом растворе прямо в скальном грунте; к печи вела наклонная плоскость, тоже выложенная кирпичом, чтобы отделить пламя от штольни, ведшей к угольным пластам шахты Хэнни. И хотя печь находилась на глубине в целую милю, она поражала размерами: внутрь нее могли бы свободно пройти два идущих рядом человека, а огонь засасывал воздух с такой жадностью, что, казалось, готов был втянуть в печь Бэтти и Блэара.
— Кажется странным, — прокричал Бэтти, — что надо сжигать кислород для создания тяги; но так лучше продувается ствол шахты, и отравленный воздух энергичнее выходит наружу. К тому же его приходится разбавлять свежим. Если отработанный воздух из шахты с большой примесью газа подавать прямо в топку, печь взорвется.
— Вы прогоняете его через горизонтальную выработку?
— Верно. Мы направляем такой воздух в специальный ствол, так называемый тупиковый, и в верхней его части отработанный воздух соединяется с выбросами, что поднимаются по трубе из печи; дым там уже успевает охладиться, поэтому газ не воспламеняется. Чистый воздух впускать, плохой выпускать — вот и вся вентиляция. Приходится поддерживать ее круглосуточно, иначе замена воздуха в шахте прекратится и все, кто окажется внизу, задохнутся.
Над подстилкой из раскаленных углей, непрестанно шевелившейся, как будто жар оживлял их, витала в топке золотистая плазма. Печь работала на угле, который добывался прямо здесь, в этой же шахте, и потому напоминала дракона, пожирающего самого себя. В конце наклонной плоскости находился вырубленный прямо в породе бункер для угля. Там, возле груженой вагонетки, стояли два кочегара в рукавицах и мешках с прорезанными для рук отверстиями.
— Здесь постоянно работают два кочегара на случай, если один упадет в обморок, объяснил Бэтти. — Ежедневно мы сжигаем тут шесть тонн угля, — сказал он. Как и в прошлый раз, смотритель работ оставил свой картуз в конторке, повязав голову носовым платком.
Блэар щурился, стараясь одновременно и заглянуть в печь, и не повредить глаза.
— А золу куда вы деваете?
— Она падает вниз через колосники, там ее собирают и периодически выгружают. После того случая разгружали уже дважды.
— Все равно, можно туда заглянуть?
— Зачем?
— Посмотреть, не осталось ли костей, пуговиц. Естественно, клоги сгорят, но их металлическая окантовка застрянет в колосниках. Гвозди могут остаться.
Бэтти посмотрел на кочегаров: вряд ли они могли слышать этот разговор.
— По шахте сразу же пойдут разговоры, что человек епископа ищет в золе трупы.
— Кочегарам можете сказать что хотите.
Предложив жестом Блэару следовать за собой, Бэтти направился вниз по наклонной плоскости в сторону кочегаров, которые, раскрыв рты, с любопытством наблюдали за ними.
— Ребята, это мистер Блэар, особый гость шахты. Он американец и любит сам все перерыть и прощупать. Лишняя ложка у вас есть?
«Ложкой» оказалась лопата на длинном черенке. Бэтти снял с Блэара шляпу, заменив ее на брезентовый капюшон с прикрепленной к нему пластинкой закопченной слюды, чтобы можно было смотреть на огонь.
— Одно только беспокойство от вас, мистер Блэар, — пробурчал он. Бэтти сунул Блэару пару брезентовых, с мягкой прокладкой внутри, рукавиц, достававших до самого локтя. — Занимайтесь этим сами. Я не буду жарить своих людей из-за чьих-то дурацких причуд. Погодите. — Он взял деревянное ведро и окатил водой капюшон и рукавицы Блэара.
Блэар, с которого стекала вода, прихватил лопату и поднялся назад к печи. Несмотря на защитную пластину, уголь в топке казался ему совершенно белым и таким ярким, что на него невозможно было смотреть. Как солнце. Жара стояла ошеломляющая, она ударяла в человека чисто физически.
Кочегары забрасывали уголь в топку с безопасного расстояния. Блэар же ворошил горящие углы прямо перед дверцей печи. Перегретый воздух врывался ему в легкие. Угли звенели от ударов лопаты, как стеклянные колокольчики. Блэар чувствовал, как волосы у него на груди, под рубашкой встают дыбом и скручиваются от жара. Но красота пламени завораживала и покоряла. Расплавленное золото блестело, пожирая само себя, одна его сверкающая волна накатывалась на другую, разбрасывая во все стороны искры под лопатой Блэара, ищущей — что же пытался он найти там, на огненном языке дракона? Мерцающую берцовую кость или хорошо прожарившееся ребрышко? Блэара вдруг обдало паром, и он понял, что кто-то сзади облил его водой. Он продолжал орудовать лопатой, пытаясь докопаться до раскаленной докрасна колосниковой решетки. Сзади кто-то потянул его за руку, и он увидел рядом с собой Бэтти в капюшоне и рукавицах, от которых тоже валил пар. Бэтти что-то показывал ему и пытался сказать. Но слов его Блэар не слышал, пока смотритель работ не оттащил его от печи; только тогда до Блэара дошло, что рукоятка его лопаты горела, а железный совок светился сердитым темно-красным цветом.