Хьюстон быстро взглянул на свою горящую сигарету.
‘Вы будете действовать как своего рода полномочный представитель или агент для всех иждивенцев’, - сказал Шталь. ‘Естественно, они внесут свой вклад в ваши расходы. Я не уверен, что у них есть что–то, что они могли бы внести в данный момент ...
"Я не уверен, что у меня есть я", - сказал Хьюстон. ‘ Мне лучше сразу сказать, мистер Шталь, я не очень – заинтересован в возмещении ущерба за смерть моего брата.
‘Почему, ’ мягко сказал Шталь, - я больше думал о других претендентах, чем о вас. Простите меня. Я ценю ваши чувства, конечно. Я просто подумал, что ты в лучшем положении – здоровый молодой парень без галстуков. Но это была всего лишь идея.’
Хьюстон уставился на него, и у него отвисла челюсть. Он не думал об этом аспекте.
‘А что касается денег, я не думаю, что вам стоит беспокоиться. Ваш брат получил зарплату за июнь. Мы будем готовы продлить его до конца марта следующего года и внести свой вклад в ваши расходы. В любом случае, подумай об этом. ’
‘Я так и сделаю", - сказал Хьюстон, ошеломленный этим новым взглядом на ситуацию.
Он обдумывал это в течение следующих трех дней. Он принял решение к тому времени, когда офисные работники начали возвращаться после отпуска, и позвонил Шталю, чтобы сообщить ему об этом.
‘ Конечно, ’ сказал Шталь. "Я знал, что ты это сделаешь. Когда ты хочешь отправиться?’
‘Как можно скорее. У меня нет ничего, что удерживало бы меня здесь. ’
Вот так той зимой, после многих тревожных месяцев, Хьюстон отправился в свое приключение. Он не посещал никаких свами. Он ничего не знал о тибетских пророчествах. Он был самым обычным молодым человеком, который в то время, конечно, не утверждал, что заранее знал о необычной вещи, которая должна была с ним произойти.
Он попрощался с двумя молодыми женщинами, которые отвлекали его в течение беспокойных месяцев, и пообещал каждой из них, что исправится по отношению к другой. Он предложил Олифанту воспользоваться своей квартирой, потому что знал, что пожилому человеку неуютно в его собственной. И как получатель в конечном итоге десяти тысяч фунтов, он составил завещание.
Все это он проделал до 24 января 1950 года; и ранним утром 25 января он вышел со своей сумкой на улицу Фицморис-Кресент и свистком вызвал такси, которое доставило его к аэровокзалу на Кенсингтон-Хай-стрит. Он думал, что заберет одну обратно в течение двух месяцев.
ГЛАВА ВТОРАЯ
1
JАНУАРИ это первый месяц холодного сезона в Калькутте, и хотя температура в районе семидесяти градусов была довольно высокой по местным меркам, Хьюстон почувствовал, что после сырой прохлады Лондона она напоминает весну. Он без устали бродил по городу и на четвертый день, по его расчетам, прошел большую его часть. У него было достаточно времени, чтобы сделать это. Листер-Лоуренс был в отъезде. Никто не знал, когда он вернется.
Дважды в день, утром и днем, Хьюстон шел пешком из своего отеля "Грейт Истерн" в Чоуринги, где у Листера-Лоуренса был офис в офисе комиссара по делам Соединенного Королевства, и излагал свое дело нетерпеливой череде бенгальских клерков. Хотя каждого, казалось, звали Мукерджи или Гхош, ему никогда каким-то образом не удавалось ударить одного и того же дважды.
‘ Да, сэр. Чем я могу вам помочь, пожалуйста?’
"Возможно, вы помните, что я звонил вчера. Повидаться с мистером Листером-Лоуренсом.’
‘Ах, вы бы видели моего коллегу. Я мистер Мукерджи, сэр. Если вы назовете мне свое имя, я сделаю пометку для мистера Листера-Лоуренса. В данный момент он в отъезде.’
‘Он еще долго будет отсутствовать?’
‘О, нет. Возможно, сегодня днем он вернется. Скажите, пожалуйста, сэр, какое у вас дело?’
Сначала Хьюстона слегка позабавила жажда бенгальских клерков получить информацию о себе, но на пятый день он обнаружил, что начинает испытывать некоторое нетерпение из-за задержки. В то утро после завтрака он подошел к Чоуринги, полный решимости выудить какую-нибудь информацию у мистера Мукерджи или у самого мистера Гхоша.