С необъяснимой радостью и щемящей теплотой в груди я смотрел на слезинку, сбежавшую по ее щеке. На припухшие губы, которые она покусывала, когда слушала меня. На раскрасневшийся нос, усыпанный мелким янтарем веснушек. Я так сильно хотел эту девушку, что и не передать словами. Сердце не прекращало биться только из-за нее.
Прикосновение жгучих губ на секунду заставило позабыть о недуге, который повлек неприятный разговор. Но я должен был спросить еще раз, предоставить ей выбор разумным способом, не прогоняя из собственного дома.
— Всю свою трусость и безнадежность я оставил там, далеко за пирсом, в глубинах озера, в чаще леса. Ты все еще хочешь жить здесь? Чувствовать мое присутствие, мою любовь и заботу, которую я в силах дать тебе? Быть со мной, видеть как постепенно и медленно я угасаю, зная, что в один день я могу уйти и не вернуться…
— Бьорн…
— Остаться только в памяти…
— Нет, пожалуйста, — ее кулачки сжимали футболку на моей груди, слезы капали из глаз, когда я был беспощаден.
— И знать, что все это время я любил тебя, и все что ни делал, делал только ради тебя.
— Замолчи, Бьорн! — ее всхлип резал сильнее ножа. — Замолчи!
Я задыхался и одновременно чувствовал облегчение: озарение пришло, когда его не звали. Я уже любил ее — эту девушку, свою Вивиан. И даже если было несчастливым прошлое, еще не означало невозможным будущее. Главное, что сейчас мы были обнажены друг для друга в словах, поступках, собственных мыслях.
В который раз пальцы запутались в волосах солнечного цвета, а ее в ответ сжимали мои.
— Ты… — губы Вивиан дрожали, и я поклялся себе, что еще много-много раз буду пробовать их вкус, наслаждаясь нашей жизнью. — Ты не оставишь меня, потому что не выполнил своего жизненного предназначения.
— Что именно?
— Самого главного, — она зажмурила глаза и потерялась носом о мою щетину. — Стать отцом.
И было абсолютно неважным, о чьем ребенке шла речь.
— Ты нужен мне, — шепнула она в губы. — Слышишь? Ты нужен нам.
— Как и вы мне, — прошептал я в ответ.
Я еще долго держал в объятиях плачущую Вивиан. Наблюдал ее обсыпанное веснушками лицо, легонько дотрагивался до него губами. Ждал, когда наступит покой, за которым обмякшее тело последует в сон, и мысленно благодарил судьбу за подаренные счастливые мгновения.
Глава 3
А ты в моем сердце…
Покинув кровать Вивьен, Бьорн был уверен, что после столь драматичного на события дня, девушка охотно погрузилась в сон. Но она лишь претворилась спящей. На самом деле, спать Вивьен вовсе не хотелось. Ни в этот раз.
Продолжая лежать, она размышляла о его словах, его прошлой и настоящей жизни. А также о своей роли в его судьбе.
Нет, Бьорн не мог спокойно рассуждать о том, что с ним происходило. Было невозможным наплевать на собственную карму, как будто жизнь являлась вовсе не его, а обыкновенного прохожего, что смерился со всеми ее ужасными событиями. Ни о какой вине не могло быть и речи, если покойная жена самостоятельно приняла решение уйти от него. Бросила, осознавая, что он ни в ком так отчаянно не нуждался, как в ней. Он и сейчас не переставал упрекать себя во всех грехах. Все, что он делал — это продолжал существовать в пелене мрачных воспоминаний, когда ему необходимо было всего лишь проявить желание и интерес к дальнейшей жизни.
Вивьен слышала, как в душевой комнате включился кран, позволяя мягко журчать воде. Очевидно, Бьорн смывал все тяготы прошлого, и, не раздумывая, девушка вскочила с кровати, желая быть там, чтобы позволить им очиститься вместе.
Она знала, чего хотела, и чего именно желал он — быть необходимыми друг для друга. Ведь Бьорн сам сказал, что нашел ее, и обрел, наконец-то, покой. Так почему же она продолжала все еще сомневаться в его искренности?
Только не сегодня. Ни после того, когда души были оголены.
Отбросив все сомнения в сторону, девушка уверенным шагом подошла к двери и приоткрыла ее.
Вивьен
Головокружение чувствовалось незначительно, желудок не скручивало от рвотных позывов. Самочувствие пришло в норму, кроме сердца. Оно ощущалось в груди по-другому: приятное чувство легкости, освобождения, без намека на ранимость, но с горьковатым привкусом. С каждым днем нам придется узнавать друг о друге что-то новое, мириться с отголосками прошлого, живя настоящим. Одна мысль о существовании с Бьорном безоговорочно окрыляла. Мне хотелось петь, улыбаться душой, озарять все вокруг лучиком своего счастья и тепла. Я действительно была нужна ему, а он был нужен мне. Мы питали друг друга жизненной силой, обменивались воздухом, нуждались в ощущении взаимной невесомости. Иначе было не выжить.