— Фанни, дорогая, — сказала Роза, — у тебя есть дети, Гораций поддерживает тебя и, я уверена, любит тебя, хоть у него есть недостатки. Мы ведь не сомневались в том, что мужчины — идеальные существа! — Но ни разу ни жестом, ни словом Роза не выдала, что когда-то, пряча улыбку за перчаткой, смеялась над симпатичным заносчивым священником с красивым голосом. — Неужели в нем нет ничего хорошего? Он очень красив, точно!
Фанни молчала. На ограде за окном нежно пел дрозд.
— Мне он очень нравится, когда копается в саду, — заметила Фанни, и внезапно кузины снова рассмеялись. Они были рады снова общаться после стольких лет. — Это правда! — воскликнула Фанни. — Садовник из него получился бы лучший, чем викарий. Он иногда часами возится в саду. Я слышала, как он разговаривает с цветами нежным, дружеским тоном. С людьми он никогда так не говорит. Он, конечно, красивый. — Фанни грустно улыбнулась. — Его дядя-епископ — очень невоспитанный человек, и Гораций ведет себя, как он. А маленький Гораций копирует отца. — Фанни вздохнула. — Возможно, человеческая любовь так же труднодостижима, как и любовь Божья. Возможно, мы можем только читать о ней в новых романах. Я не могу припомнить, чтобы мои родители хоть раз говорили о любви. Хотя я уверена, что они любят друг друга и своих детей. Но любовь никогда не обсуждалась. Я не уверена, что знаю, что это такое. А ты, Роза?
Роза попыталась найти правильные слова.
— У меня, конечно, были сильные чувства к Гарри, — медленно начала она и глубоко вздохнула. — Физические, — твердо сказала она и увидела удивленный взгляд Фанни. Роза почувствовала, что ее лицо заливает краска. Но она решила продолжать: — Я называла эти чувства любовью. Я думала, что именно это слово было уместно. — Она покачала головой. — Ты помнишь, как Мэтти говорила нам, чтобы мы испытывали к нашим мужьям привязанность, а не просто любили их?
— Она мудрая женщина, — сухо заметила Фанни.
Внезапно Роза четко вспомнила визит Джорджа, его ужасные слова. Она почувствовала, что ее лицо еще сильнее заливает краска.
— Ох, откуда мне знать, что такое любовь! — сердито воскликнула она. — Мой деверь, — она усмехнулась, — говорит, что мои… дикие чувства… любовь?.. Гарри считал болезнью. Возможно, он прав, поскольку ты, похоже, тоже потрясена моими словами! — Она снова услышала презрительные речи Джорджа. — Тогда скажем, что любовь сделала меня больной! Я больна! — И она, как ранее Фанни, вскочила на ноги и начала нетерпеливо мерить комнату шагами.
— Роза, — тихо позвала ее Фанни. — Прекрати. — И Роза прекратила, приблизилась к окну, выглянула наружу. — Я знаю теперь, как сильно тебя обижал Гарри и какое чудовище твой деверь… ты его называла змеей. Но… я думаю, что мы можем взглянуть на все с совершенно другой стороны. — Фанни сделала паузу, покусала губу. Она продолжила еще тише, так, что Розе пришлось повернуться и подойти к ней, чтобы услышать. — Роза, если я правильно понимаю твои чувства к Гарри, он научил тебя чему-то, что… что, как я представляю, очень важно в браке. Гораций никогда не учил меня этому.
Они говорили, словно бы используя тайный шифр, хотя обе все прекрасно понимали. Роза уселась на диван.
— Никогда? — шепотом спросила Роза.
— Никогда, — ответила Фанни.
Служанка, зевая, открыла дверь и почти уронила ведро с пеплом, когда увидела двух женщин.
— Прошу прощения, мэм, — извинилась она.
Весь день телеги и кареты сновали между Уимпоул-стрит и Саут-Молтон-стрит. Мужчины ругались из-за мебели, разбили несколько кувшинов. Джейн Харботтом, которая обычно убегала куда глаза глядят от кричащих мужчин, заметила, что они не сердятся, они не только кричат, но и смеются. У нее никогда в жизни не было столь интересного дня, особенно когда телега застряла на углу Саут-Молтон-стрит, а лошадь сбросила упряжь и наступила на капусту, которую продавал уличный торговец. Тот ударил лошадь, которая, в свою очередь, укусила какую-то женщину.
Слуги, за исключением, естественно, Мэтти, остались, ко всеобщему облегчению, в доме Фэллонов. Роза, Фанни, Мэтти и Джейн осторожно перевезли старые часы из Генуи в карете, которую в последний раз им предоставили Фэллоны. Мэтти не говорила вслух, о чем она думает (и слава богу). Роза не оглядывалась, но с удовольствием вспоминала сожженный балдахин. Она оставила след. Часы пробили четыре пополудни на итальянский лад, когда они пересекли Оксфорд-стрит.
Мисс Констанция Горди подала им много чаю, свежеиспеченный хлеб и холодные бараньи котлеты. Роза и Фанни обменялись жадными взглядами, увидев бесконечные полки, уставленные книгами.