Каждый раз, созерцая это прекрасное творение, я не верил своему счастью, и благодарил высшие силы, за этот бесценный дар.
Я стал не спеша раздеваться сам, давая возможность жене, тоже осмотреть меня. Наконец, последний атрибут одежды сброшен, и я предстал перед женой, в чём мать родила.
Она медленно прошлась взглядом, по моему телу. Слегка задержавшись, в области паха. Я старался сдерживать себя, особенно некоторую часть тела. Но жена, прикусив нижнюю губу, вновь взглянула в мои глаза и улыбнулась. Я лёг рядом, и прижал её нежное тело к своему.
Мои руки гладили её тело, а губы покрывали поцелуями. Такая нежная, она словно таяла под моими руками. Такая сладкая, что никак не насладишься. Её лоно, словно лепестки роз, зазывно и манило, обещая райское блаженство. И познав это блаженство единожды, ты словно мотылёк летящий к свету, бросаешься в эту лаву сгораешь дотла, и вновь воскресаешь. Звуки, издаваемые ею в момент высшего наслаждения, ласкали слух, словно пение ангелов.
На улице чуть забрезжил рассвет, когда я смыв с нас остатки любви, бережно прижал уже засыпающую жену к себе, и тоже прикрыл глаза.
Меня разбудил, стук в дверь. Я поднялся, а жена лишь повернулась на другой бочок.
На пороге стояли, дядя Серёжа и мама Аделины. Заметив, что жена спит, дядя Серёжа на цыпочках прошёл к тумбочке, и положил пакет. Чем вызвал улыбку на моём лице.
Затем, поманив пальцем меня и маму Аделины, вышел из палаты в коридор. И обращаясь к маме Аделины, он сказал:
- Ты, сидишь с дочкой. А ты, Егор, пойдём со мной.
Он направился к кабинету Стаса, а я последовал за ним. Вид у дяди Серёжи был сегодня, какой-то странный, или я просто не выспался.
Дверь в кабинет Стаса была открыта, а сам он сидел за столом и что-то изучал. Дядя Серёжа постучал по открытой двери, и вошёл в кабинет. Удивлённый Стас поднялся на встречу, тепло пожимая руки мне и дяде Серёже.
- Не будем тянуть время, мне нужно знать о травме дочери всё! – на одном дыхании выпалил дядя Серёжа, усаживаясь за стол.
Как в замедленной съёмке, я взглянул сначала на дядю Серёжу, затем на Стаса, который как и я сидел, с выпавшей челюстью.
Наступила пауза. Дядя Серёжа достал из кармана свой телефон, пролистал, а затем положил на стол. Мы со Стасом поднявшись, уставились на черно-белый снимок в телефоне. И это была Аделина, с другой причёской.
- Это снимок моей мамы, в молодости. Одно лицо. Аделина моя дочь, здесь и экспертиза не нужна. Теперь я жду ответ, Стас.
Стас налил всем воды, и прочистив горло рассказал то, что ранее говорил и мне.
- Ты хочешь сказать, что в России нет такого оборудования, даже в кремлёвской больнице? – спросил дядя Серёжа.
- Да его почти нигде нет, из-за дороговизны и редко встречающихся травм, кроме Германии и… - Стас не договорил и кое-что умалчивал, непонятно почему.
- Дороговизны? Сколько пятьсот тысяч или миллион? – спросил дядя Серёжа, сканируя взглядом Стаса.
Мы со Стасом переглянулись. И Стас вновь потянулся к стакану с водой, и с жалким подобием улыбки, сказал:
- Сергей Вадимович, это стоимость в долларах.
- А я разве сказал, рубли? – без тени улыбки, спросил дядя Сергей.
И опустив голову вниз, вдруг дрогнувшим голосом, спросил:
- Сколько у нас есть времени?
Стас вскочил со своего места, и пытаясь успокоить дядю Серёжу, сказал:
- Мы всё контролируем медикаментами. А главное избегать стрессов.
Взяв себя в руки, дядя Серёжа сказал:
- А теперь говори, где можно приобрести, а дальше мои проблемы.
- Я же говорю, в Германии, но Израильский аналог дешевле, и ничуть не хуже. – ответил Стас.
- Что ты сказал? Израильский? – и дядя Серёжа снова стал что-то набирать на телефоне.
Я уставился на дядю Серёжу. Его умение быстро ориентироваться, реагировать, кратко излагать и давать указания, всегда удивляли, и восхищали меня. Вот и сейчас, дав задание своему секретарю, он положил телефон перед собой.