- Всё сожрал, сволочь! - вопили братья по обыкновению в голос. - Ни стыда, ни совести, полказана умял. Куда же в него столько лезет, вот прорва!
- Что случилось! - зевая и потягиваясь, протянул Вадим.
- Фор - сволочь, всё сожрал! - возмутился Ляксей.
Колдун огляделся, на востоке едва-едва забрезжил рассвет.
- Сами-то зачем поднялись в такую рань?
Степан, пряча руку за спину, попытался что-то произнести с набитым ртом, но не смог. Наскоро прожевав, он сделал несколько глотательных движений и, выплёвывая остатки пищи, затараторил: «Значитсо, решили мы по утру продукты проверить, а тут недостача».
- Прянички, прянички, - запричитал Ляксей, показывая присутствующим разрезанный рюкзак. Его глаза сначала остекленели, а потом налились кровью. В углу рта скопилась слюна. Подскочив к спящему барду, он начал трясти его со злобным рыком: «Где мои прянички!?».
- Отлезь, гнида, - Форестер сквозь сон отмахнулся, огромная ладонь припечатала гнома по лицу. Не ожидая отпора, он приземлился пятой точкой на землю.
- Я сладкое с детства не ем, - полуэльф развернулся на другой бок и спустя несколько мгновений захрапел.
- Так, успокоились, быстро, - ранняя побудка не прибавила Вадиму настроения, он указал на Степана. - Ты иди сюда, что в руке?
- Ничего, - гном, придав своему лицу туповатое выражение, показал пустую ладонь.
- А в другой... Теперь обе одновременно! - Вадиму надоело паясничанье, он попытался обойти хитреца со спины, тот только этого и дожидался. В мгновение ока огромный шмат колбасы оказался во рту, челюсти заработали с угрожающей скоростью. Лязг зубов, казалось, был слышен за километры.
- Понятно всё с вами, жрёте как слепые лошади, а потом друг на друга сваливаете.
Утренний завтрак прошел в тишине. Наскоро перекусив сушеным мясом и запивая его теплым чаем, путники двинулись дальше. Потирая натруженные ноги, Вадим с улыбкой взирал на кряхтящих гномов, поднимающих свои рюкзаки. Да уж, поездка к могильнику могла быть гораздо проще, возьми они с собой лошадей, но гномы были никудышными наездниками, в принципе так же, как и он. От вьючного животного тоже решили отказаться, так как ухаживать за ним было некому. Брать же кого-то со стороны гномы отказались наотрез.
Второй день мало, чем отличался от первого. Разве что переход они сделали гораздо меньше - сказалась накопившаяся усталость. Весь день Вадима не покидало ощущение, что из кустов за ними кто-то наблюдает. Гномы абсолютно ничего не замечали, горластые, в металлических доспехах, они производили столько шума, что не обращали на раздававшиеся поблизости шорохи никакого внимания. Форестер, возможно, что-то заметил, но виду не подал, погруженный в свои, одному ему известные думы. Судя по обрывкам издаваемых им фраз и по регулярному перебору струн, он сочинял песню.
Пробуждение утром. Очередное дежавю. Снова крики и ругань гномов. Они разбудили Вадима и сонного потащили куда-то.
- Вот, полюбуйся, - ему указали на спящего в обнимку с полуобглоданным окороком барда. Усы и борода певца были перемазаны жиром.
- Какие ещё тебе нужны доказательства? - орал Степан, тряся костью с остатками мяса.
Вадиму показалось, или в ближайших кустах раздался негромкий смех. Колдун прикрыл глаза и, выставив перед собой руки, пошел к краю поляны. Глубокий вдох предзнаменовал видение: Ночь. Невысокое гуманоидное существо, прячась в тени, выходит из леса. Крадучись, оно подходит к спящим путникам...
Разгоревшаяся на поляне перебранка вырвала Вадима из транса: «Это не он, собирайтесь, уходим». Колдун взял на себя роль лидера. Повинуясь, спутники, последовали за ним. Три дня неведомое существо наблюдало за ними всё назойливее и назойливее. Каждую ночь приходилось окружать лагерь магическими ловушками и нести дежурство, разжигая большой костер. Гномы поначалу на излишние, с их точки зрения, предосторожности ворчали, но постепенно, всё дальше уходя от обжитых земель, сочли, что так будет благоразумнее. Особое впечатление на них произвела как бы вскользь оброненная Вадимом фраза: «Не хотелось бы проснуться от того, что тебя кто-то доедает».