Дело принимало опасный оборот. К Эссексу зачастил не любимый мной Саутгемптон. Однажды возле Дерхем-хауса он столкнулся с лордом Греем, и между старыми врагами началась потасовка, в которой приняли участие сопровождавшие их слуги. Одному из людей Саутгемптона отсекли руку, и Грея арестовали. Однако, отлично зная вздорный нрав графа, я вскорости сняла с лорда Грея обвинение и вернула ему свободу, чем привела в негодование и Саутгемптона, и Эссекса.
Представляю, как тревожилась в эти дни за сына Леттис. Она была умнее его и не могла не понимать, что надвигается катастрофа. Ясно, во всяком случае, было одно: обратной дороги ко двору Эссексу нет, хотя кое-кто считал, что для опального фаворита еще не все потеряно. Люди помнили, сколь стойкой была моя привязанность к Лестеру. Ведь даже после того, как он женился на другой, я простила его и осыпала еще большими милостями. Глупцы, где им понять, что Лестера я любила по-настоящему, а с Эссексом меня связывала всего лишь иллюзия, смехотворная, несбыточная мечта воскресить ушедшую молодость и умершую любовь.
Эссекс сам разрушил эту фантазию, напомнив мне, что я уже старуха.
Мечта рухнула, а это значит, что время Эссекса истекло. Он мог спастись, только затаившись где-нибудь подальше от Лондона. Но не таков Эссекс!
Он донимал меня жалобными письмами, сетуя на пошатнувшееся здоровье. В ответ я иногда посылала ему какой-нибудь целебный отвар, но и только.
Многие из фрейлин, с которыми Эссекс в свое время обошелся не слишком красиво, прониклись к нему лютой ненавистью и не упускали случая сообщить мне очередную гадость о бывшем фаворите. Оказывается, в кругу друзей Эссекс уже не превозносит мои достоинства, а ругает меня последними словами. Говорит, что я — выжившая из ума старуха, чей рассудок столь же уродлив, как дряхлое тело! А давно ли он громогласно восхищался моей красотой!
Очевидно, до него наконец дошло, что надежды на примирение нет. Будь он немного умнее, понял бы это еще в ту минуту, когда не вовремя вторгся в мою опочивальню.
В доме у него собирались отчаянные головы, те, кто не мог рассчитывать на удачу при нынешнем царствовании. Эти люди жаждали славы и почестей, и если королева Елизавета отказывала им в этом, готовы были призвать другого государя. Речь шла то об инфанте Испанской, чьи притязания на английский трон были более чем туманны, то о шотландском Якове, который считался наиболее вероятным наследником.
Эссекс до такой степени потерял голову, что решился устроить переворот. Поддерживали его только дружки-неудачники, незадачливые честолюбцы. Безумный мальчишка, он губил себя собственными руками.
Его сторонники убедили актеров из «Глобуса» разыграть пьесу Вильяма Шекспира «Ричард II» — очевидно, желая показать народу, как просто свергнуть одного монарха и возвести на престол другого.
Ко мне в крайнем возбуждении явился заклятый враг бывшего фаворита Уолтер Рэли. В него только что стреляли, когда он проплывал на лодке по Темзе мимо Эссекс-хауса. Дело в том, что Рэли возвращался от сэра Фернандо Горгеса, близкого друга адмирала Дрейка, и узнал нечто необычайно важное. Горгес, несмотря на свое испанское имя, был исконным англичанином — его предок переселился на остров еще в царствование Генриха I. Сэр Фернандо был старым служакой, одно время состоял губернатором Плимутского порта, где и подружился с Дрейком. Уолтера Рэли он позвал к себе, чтобы сообщить, что Эссекс составил заговор и попытался привлечь в число участников его, Горгеса.
— Ваше величество, — заключил Рэли. — Эссекс стал опасен. Если верить Горгесу, заговорщиков много и у них далеко идущие планы. Кровопролития не избежать. Вашему величеству известно, что граф Эссекс способен на любое безумство.
— Что ж, пора принять меры, — сказала я.
Созвав Совет, я повелела четверым его членам отправиться к Эссексу для увещевания. Возглавили депутацию лорд — хранитель печати сэр Томас Эгертон и верховный судья Джон Попхем. С достоинством, приличествующим столь высоким должностям, они проследовали к дворцу Эссекса. Их сопровождали сэр Уильям Ноуллз, родной дядя и безусловный доброжелатель заговорщика, а также граф Ворчестер, которого связывали с Эссексом давние дружеские отношения. Я специально включила в депутацию этих двоих, чтобы Роберт понял — столкновение нежелательно. Ведь я могла бы отправить к нему посланцем и Рэли.
В то же время были приведены в готовность войска, чтобы взять Эссекс-хаус штурмом, если возникнет подобная необходимость.
Приняв все эти меры, я занялась повседневными делами.
Эссекс встретил депутацию и стал им жаловаться, что его жизнь под угрозой, что он вынужден прибегнуть к самообороне и так далее. Тогда Эгертон надел шляпу в знак того, что переходит от частной беседы к официальной, и обратился к Эссексу и его сторонникам с такими словами: