Удача была на стороне Миллисент: погода в начале марта стояла замечательная, и приглашенные смогли перейти из гостиной в общий двор домов Милли и Лоу-ренсов. Хотя на сей раз Ораделли была не у себя дома, она все же заняла главенствующее положение на кухне, и все пошло, как по маслу.
Однако, Миллисент едва ли что-то замечала. Порхая в праздничной толпе, принимая поздравления и пожелания, она чувствовала себя такой счастливой, будто очутилась в раю. И почти постоянно рядом с ней был Джонатан, а если он отлучался, Милли сразу начинала искать его глазами среди присутствующих. Нет, в его отсутствие она не волновалась и ничего не боялась. Просто ей хотелось постоянно чувствовать себя связанной с ним, пусть даже одним только взглядом.
Миллисент нашла брата на веранде. Алан сидел в инвалидном кресле и смотрел на веселящихся во дворе гостей. Когда появилась сестра, он улыбнулся ей, но в глазах была такая печаль, что сердце Милли сжалось. Она знала, что должна теперь оставить Алана и ей было больно думать о предстоящих ему несчастливых днях. Она наклонилась и поцеловала его в лоб, удивив брата таким открытым проявлением чувств, что было непривычно для их семьи.
— И за что это? — удивленно спросил он. Миллисент пожала плечами.
— Думаю, за то, что ты — лучший в мире брат.
— В самом деле? — иронично спросил Алан.
— Конечно. — Она присела рядом и заглянула ему в глаза. — Ты ни разу не высказал недовольства тем, что я выхожу за Джонатана Лоуренса, а многие на твоем месте не смогли бы сдержаться. Ты всегда был добрым и понимающим и никогда не добавлял мне страданий по этому поводу.
— А зачем тебе страдать «по этому поводу»? — резонно спросил Алан. — Ты поступаешь так, как должна, и я с этим согласен. Я просто хочу, чтобы ты была счастлива.
— А я того же хочу для тебя.
— А почему это ты смотришь на меня таким многозначительным взглядом?
— Ты сам знаешь, почему. Мы с тобой говорили об этом, когда я рассказала тебе о предложении Джонатана. Ты любишь Опал. Почему же не хочешь сказать ей об этом? Почему не попросишь ее стать твоей женой?
Он раздраженно нахмурился.
— Оставь это, Миллисент, ты невероятно упрямое создание! Ты прекрасно знаешь, почему я не могу. Очень вероятно, что она согласится из чувства благодарности, посчитав это своим долгом. Я прекрасно проживу и сам. Ты же видела, чего я достиг за последние месяцы. Я смогу сделать для себя все необходимое, да еще помогут Ида и Джонни. Буду работать: я уже говорил с Эверсоном Картером, и он согласился помочь с юридической практикой. Да плюс мои увлечения. Увидишь, моя жизнь начнет обретать смысл.
— Она заполнится повседневными заботами — возможно. Но это не всегда означает полноценность и смысл…
Алан пожал плечами.
— Все будет хорошо. Кроме того, с такими соседями, как ты и Бетси, мне, думаю, не будет скучно. Миллисент улыбнулась.
— Вот это верно! Я еще успею надоесть тебе, заглядывая ежеминутно… Алан кивнул.
— Уверен в этом.
Она помолчала, а потом продолжила:
— И все-таки это не то.
— Миллисент, пожалуйста, оставь эту тему. Ты же знаешь, я не соглашусь быть камнем на шее Опал.
— Ты мог бы, по крайней мере, дать ей шанс.
— Миллисент, право же!
— Ну все, все… Я не буду больше надоедать тебе. Обещаю. Но все равно хочу видеть тебя счастливым.
— Я знаю. Так оно и будет. Тебе не стоит волноваться, просто наслаждайся весельем. Это же твоя свадьба! Твоя жизнь. Я так рад за тебя Милли! Ты сделала для меня столько, что я в вечном неоплатном долгу перед тобой, и вряд ли смогу вернуть его. Ты заслужила право на счастье.
Миллисент улыбнулась и непроизвольно перевела взгляд на Джонатана, стоящего у невысокого заборчика и серьезно беседующего с Элмером Холлоуэем.
— Вот что, пойду-ка я лучше спасу Джонатана от дяди Элмера. Или наоборот? Не хочу, чтобы дядя успел наскучить Джонатану до безумия, а тот успел смертельно обидеть его.
Алан засмеялся.
— Это точно! Тебе лучше поторопиться.
Улыбка не сходила с его лица, пока он смотрел вслед удаляющейся сестре, одетой в элегантное подвенечное платье, шлейф которого доставал до земли.
— Красивая, правда? — услышал он тихой голос за спиной.
Алан вздрогнул от неожиданности и обернулся.
— Опал! Что ты здесь делаешь?
— Просто стою, а что?
— И давно ты здесь стоишь?
— Только что подошла. А почему ты спрашиваешь? — Ее глаза потемнели от страдания.
— Так просто… Извини. — Он сочувственно протянул руку, и она быстро пожала ее. — Я просто сегодня очень устал. Извини, что тебе приходится терпеть меня.
— Все в порядке. Я понимаю. Ты будешь очень сильно скучать по ней, да?
Алан вздохнул.
— Да. За последние годы мы так сблизились, как, наверное, ни один брат с сестрой. После ее ухода в душе останется пустота. — Его губы задрожали. — Я — эгоист. Не могу представить, как смогу жить один.
— Ты не будешь один, — возразила Опал. — С тобой останутся Ида и Джонни. С тобой буду я. И Роберт.
Алан посмотрел на нее; в его глазах застыла боль, но голос звучал ровно и спокойно:
— Ты ненадолго останешься со мной. Опал. И ты это прекрасно понимаешь. Встретишь кого-нибудь, захочешь выйти замуж, жить своей жизнью. Иметь мужа, еще детей.
— Нет, не захочу! — Казалось, Опал была поражена его словами. — Я ни за кого не выйду замуж, как бы ни хотела иметь еще детей. Я не смогу быть с другим мужчиной после…
— После чего? После того, как двое мужчин, которых ты не любила, заставили тебя лечь с ними в постель? С человеком, которого ты полюбишь, все будет по-другому. Встретишь мужчину, к которому тебя потянет, с которым сама захочешь любви и близости, и тогда все будет по-другому.
Опал смотрела на него широко раскрытыми глазами.
— О чем ты говоришь? Двое мужчин? Неужели ты сравниваешь себя с этим дьяволом Джонсоном? Алан пожал плечами.
— Я, конечно, не так принуждал тебя, как он, но могла ли ты мне отказать? Я знаю, что ты благодарна мне, что ты готова на все, потому что чувствуешь себя обязанной — ведь я согласился дать тебе крышу над головой.
— Я не понимаю тебя, ты действительно считаешь, что я способна заниматься любовью с мужчиной только из благодарности? Что я из тех хеищин, кто телом расплачивается за услуги?
Алан выглядел озадаченным.
— Опал, нет… подожди! Я не думал о тебе ничего плохого. И не имел в виду, что ты торгуешь собой.
Но Опал выпрямилась, на щеках ее выступили алые пятна.
— Ты думаешь, что я действительно могу пойти в спальню к мужчине, раздеться перед ним, позволять ему целовать себя, лечь с ним в постель, и все это без любви? Нет, никогда! Я не такая женщина. Я полюбила тебя — вот почему я пошла с тобой. Я и сейчас тебя люблю. Несмотря ни на что…
Он, не отрываясь, смотрел на нее.
— Ты не можешь говорить это всерьез.
— Почему же? Это правда. Я люблю тебя. И понимаю, почему ты не хочешь, чтобы между нами возникло что-то серьезное. Я же понимаю: ты такой хороший, благородный, и поэтому не желаешь поддерживать отношения с женщиной, обнадеживать ее, что женишься, когда сам заранее знаешь, что не сделаешь этого. Я понимаю, тебе нужно больше, чем… больше, чем просто страсть. Ты хочешь полюбить женщину, равную тебе, ту, которая сможет стать твоей женой. — Она опустилась на колени рядом с его креслом, схватила руку Алана и заглянула в его глаза. — Я знаю, что не подхожу тебе. Я… я испорченная. Испорченная тем ужасным человеком. Если станет известно, что между нами что-то есть, разразится страшный скандал. Но никто не узнает. Я не позволю себе поступать так, будто имею на тебя какие-то права. Алан, пожалуйста, позволь мне остаться с тобой! Позволь просто любить тебя, больше ничего не нужно!