После грязевых ванн мы пошли домой, в хату, и там запинались в течении дня любовью еще около 5-ти раз. Каждый раз это было по-новому, с изюминкой. Особенно поразило меня, когда Наташа, отойдя от кровати, вдруг высоко подпрыгнула в воздух и, сделав широкий кульбит, мягко очутилась прямо на мне. Это удесятерило мое желание. Оказалось, что в свое время она была спортсменкой. Что ж, это еще одно веское дополнение к ее многочисленным достоинствам.
Вечером мы снова расстались. Она пошла к бабушке, а с меня взяли обещание оставаться дома. Наташа также сказала, что завтра, по идее, должны приехать ребята с охоты. "Но мы можем остаться здесь", - сверкнув глазами, добавила она. Я нежно поцеловал ее. Еще ни с одной женщиной я не был так счастлив, хотя мы были вместе пока всего один день. Самое удивительное, что мне подумалось: "А ведь с этой женщиной я бы смог быть счастливым и всю оставшуюся жизнь...". Такого рода мысли еще никогда не приходили мне в голову.
Утихомирив свои мысли, я лег спать. Утро вечера мудренее.
Пятница,27 мая, ночь.
Ночью мне опять приспичило. Только на этот раз по-настоящему. Я несколько раз ущипнул себя, проверяя, не сон ли это. Нет, оказывается не сон. Захватив фонарик, я вышел на двор и, без труда отыскав туалет, сделал нужное мне дело. Интересно, а сколько сейчас времени? По крайней мере, до рассвета еще далеко. Ночь была очень темной, даже звезд не было видно. Где-то неподалеку заунывно верещал сверчок. По пути обратно я невольно поеживался - было достаточно прохладно, особенно если учесть. что я был в одних трусах. Почти дойдя до двери, я чисто случайно взглянул в сторону хаты Наташи и сильно удивился: в одном из окон мерцал слабый свет. Что за ночные бдения? Или что-то случилось? Насторожившись, я решил посмотреть, в чем дело. На цыпочках подойдя к окну, я заглянул вовнутрь. Я не слабонервный, но то, что я увидел, едва не заставило меня заорать во всю глотку. Я не верил своим глазам. Меня словно шарахнули током.
БЕГИ ОТСЮДА! - визгливо завопил инстинкт самосохранения - БЕГИ ОТСЮДА НЕМЕДЛЕННО! Его еще иногда называют трусостью...БЕГИ, ПОКА НЕ ПОЗДНО!
Но я не мог бежать. Ноги словно присохли к земле. ВСЕ МЧАЛОСЬ ВОКРУГ МЕНЯ С КОЛОССАЛЬНОЙ СКОРОСТЬЮ. И ЛИШЬ Я ОДИН СТОЯЛ...Несколько мгновений я стоял, как остолбенелый, а затем, когда нервные центры вновь смогли отдавать телу приказания, я рванул со всех ног. Но не прочь, а, конечно же, к двери, ведущей в хату. ЧТО или КТО бы меня там не ждала, я не мог этого так оставить...
Дверь была незаперта. Распахнув ее, я очутился внутри, и... Увы, зрение меня не обмануло. В хате стояла полутьма. По стенам бегали сумрачные тени, создающие причудливые очертания. Напротив меня, у дальней стойки находилась пустая незастеленная кровать. Источником света, правда, бледного и дрожащего, был позолоченный подсвечник, стоящий на небольшом деревянном столике, справа от меня. Еще на этом столике лежала раскрытая книжка. А чуть поодаль, на нем же, в здоровенном блюде с бледно-голубой каймой было то, что я меньше всего на свете желал бы тут увидеть - окровавленная голова моей Наташи...
Меня трясла мелкая нервная дрожь, но я этого почти не ощущал. Мир словно провалился для меня в какую-то бесконечную черную дыру. Время остановилось. Самое удивительное, что я почувствовал некую раздвоенность: я был тут, в этой хате, с ужасом взирающий на мертвую голову своей, уже можно было точно сказать бывшей, возлюбленной и, одновременно, я был где-то далеко-далеко, среди плывущих розовых облаков... «РЕАЛЬНОСТЬ - ЭТО ФАНТАЗИЯ, В КОТОРУЮ ВЫ ВЕРИТЕ...» В ту секунду я подумал, что реальность похожа на ту манную или другую кашку, которой мамы любят пестовать своих детей, независимо от их желания. Мы брыкаемся, отплевываемся, кричим, но ласковый мамин голос неумолимо говорит нам: «Ну, будь хорошим мальчиком (девочкой), съешь кашку, не огорчай маму. Это для здоровья. Давай, ты должен это скушать». И мы прекрасно понимаем, что никуда не денемся, придется запихнуть в себя эту противную, гадкую кашу. ТЫ ДОЛЖЕН. И сейчас я чувствовал, как в том далеком детстве всю неизбежность и бесповоротность происходящего. Я должен проглотить эту горькую кашу реальности, и чем раньше, тем лучше.