ГЛАВА I. ВСЕ ИЗ-ЗА ТЕБЯ
Яйца судьбы
—Мам, а у него в яичках есть сперматозоиды?
Господи, а я ведь ещё кофе не пила.
Моя дочь, Ева, шести лет отроду, задумчиво разглядывала своего голого годовалого брата. Последнему внимание было лестно, оттого он улыбался во все свои девять зубов и тянул себя за мошонку. Мужик, что с него взять-то?
—Нет, родная, нет у него там сперматозоидов. Пока нет. Пока они для красоты висят.
—Да уж, красота, — поморщилась Ева.
Я же, не по-утреннему бойко переступая через пластмассовые машинки всех мастей, пробиралась к главной машине этого дома. Нет, не к стиралке, что вы, и даже не к посудомойке. К кофемашине, конечно.
Последние шесть лет у меня наблюдалась уже патологическая зависимость. Да-да, это забавное совпадение: шесть лет дочке, шесть лет кофе течёт по моим венам.
Кажется, иначе я не выживу. Конечно, это не так.
Но проверять я не хочу. Пусть всегда будет кофе. Пусть всегда буду я.
И вот, каждое утро я вляпываюсь в одну и ту же иллюзорную историю о том, как посижу с тёплой кружкой в одиночестве и подумаю о своем. Да конечно!
Мелкий пытается отобрать кофе. Ева задает вопросы про яички.
О, кстати, яички.
— Дочь, на завтрак яичница!
— Фу…
— Вот и договорились.
Неужели это и есть моя жизнь? Яичница отстреливается кипящим маслом, я одной рукой защищаюсь, второй пытаюсь отодвинуть приползшего сына от зоны боевых действий.
Когда яйца, злобно шкварча, наконец приземлились на тарелку Евы, та грустно вздохнула:
— Один желток потёк, — и, увидев мои наливающиеся кровью глаза, добавила: — но я съем. Ладно.
Ядрёный коктейль из детей и несбывшихся грёз об идеальном утре достиг уже достаточно хорошего градуса.
Пора будить мужа. Мне нужен виноватый в этом всём, и немедленно.
Масла в огонь подлило то, что у меня не было секса уже сто лет, а если быть точнее, то шестьдесят два дня. И восемь часов.
— Восемь. Часов. Утра, — выдавила я, не размыкая челюсть.
— Господи, какая рань… — отозвался муж.
Ну всё.
— Рань? Рань?! Я два часа на ногах. Я уже два раза мыла мелкого, покормила Еву и похоронила свои планы поработать в тишине, — разозлилась я.
Глаза супруга были закрыты, но, кажется, я видела, что он их закатил. Я развернулась и, нарочито громко топая, ушла прочь.
Для кого был этот фарс, Алина? Ясно же, что ему всё равно, сколько я там на ногах и сколько там уже на часах. Для него что я со своей жалобной книгой, что будильник на айфоне — назойливое нечто.
Интересно, а если бы я сказала что-то ласковое? Может, всё бы изменилось?
Я же каждый день репетирую «речь идеальной жены», но за пару часов дети уделывают меня до состояния «пробитого дна». Так что изо дня в день я жажду только изрыгать проклятья и предъявлять претензии. Которые, конечно, ему неинтересны.
Да, впрочем, не только претензии — что бы я ни говорила.
Мужик, что с него взять?
Он никогда не поймёт. Ну не поймёт! Даже если размечтаться до стратосферы, можно предположить, что он скажет что-то вроде: «Наверное, тебе и вправду нелегко», — но и что с того?
Нет даже этого.
Мужчины. И женщины. Яички и яичники. Неужели нам дано не поровну? Неужели женщины обречены страдать? Чем мужики лучше, а? Почему им проще? И главный вопрос: а почему это женщина должна что-то там правильно говорить, быть идеальной женой и «сглаживать углы»?! Кто сгладит мои? Я вся в углах уже! Почему я должна? Почему он не думает, что бы мне такого сказать, чтобы я не расстроилась, не разозлилась, была счастлива? Что это за яйца судьбы такие? По какому принципу их раздают? Почему мне не дали? Я бы с радостью бренчала ими и аккумулировала эякулят. Потом просто оплодотворила какую-нибудь несчастную женщину и, лежа на диване, девять месяцев «ждала ребёнка».
Ждать ребёнка, тоже мне. Словосочетание потупее “декретного отпуска”. Это вы, мужики, ждёте ребёнка! А мы вынашиваем! Разница есть! Объясните мне, в чём справедливость основного гендерного различия — в контексте продолжения рода — где мужики «отстреливаются» за пять минут, а у женщин почти год мук, после которых самое интересное только начинается!
«Самое интересное», а именно Ева и малыш, прервало мою разыгравшуюся внутри бурю негодования:
— Папа! — обрадовались они мужу, наконец спустившемуся с небес на грешную землю, а вернее, из спальни на первый этаж.
— Так, дети, папа идёт в туалет, — промычал Кирилл и сделал жест руками, будто Моисей, раздвигающий волны морские.
Дети послушно отступили. В смысле? Вы не хотите пописать с папой? Со мной, конечно, интереснее. Не припомню ни одного похода в туалет, чтобы кто-то не обнимал мою ногу или не скулил под дверью.