Никогда и никому Лина не позволяла, да и не позволила бы и сейчас поступить с невесткой так, как с ней поступила эта, уже чужая для неё женщина. Все годы она в любых возникавших конфликтных ситуациях стояла на стороне Люды, понимая, что топтать кого-то – это преступление. Когда Господь дарует родителям детей, Он на протяжении всего их детства и отрочества дарует взрослым поток энергии, и дарует для того, чтобы вырастить подрастающее поколение. Во многих случаях родители не додают своим детям то, что принадлежит лично их детству, поворачивая данную энергию по-своему усмотрению для решения многих бытовых вопросов.
Так получилось и в судьбе Лины. Её родители затеяли строительство и, как бы сразу же возникал вопрос: «А что же здесь плохого?». Девочка жила в жёстких, ограниченных рамках, с вечной экономией при покупке вещей и продуктов питания, а о каких-то других развлечениях необходимо было вообще забыть. Но, не смотря ни на что, она понимала: у них будет новый комфортный дом и всем будет в нём уютно. Да только тогда, в своём детстве и юности, Эвелина крупно ошибалась. Они, её родные: отец, мама и брат и вправду остались в доме, но только не она. По закону Вселенной всё, что наживают родители после их смерти, принадлежит каждому ребёнку поровну. Да, это только по закону Небес…
В семье же Лины ей от своих предков осталось так называемое – «ничего», и её частью полноправно пользовались брат, невестка и их дети. Её Влад, самый лучший на свете, забыл о том, что у его сестры тоже растут сыновья и ещё то, что она растит их одна. Да, брат и вправду поступил истинно «по-мужски», а ведь слово «братство» чётко указывает:
- Брат в своём ястве, един со своим родным человеком и никогда его не предаст. Потому и братаются люди в своей дружбе, чтобы поддержать друг друга в любую минуту. Брат может брать на себя груз тяжести и помогать всегда в двух жизненных пространствах – как на тонком, так и в материальном.
Для Лины был опасен не столько данный поступок родни в проявлении жадности, как то, что они, чтобы оправдаться, без остановки продолжали лить на неё свою гниль. Эта гниль убивала её психологически, а родня от этого получали наслаждение.
Шло вечное повторение, и возникал вопрос:
- А кто и кому, что должен? А ещё… кто же, кого обворовал?
Грязный, запутанный клубок с червями, она остановила навсегда. Ничего ей не надо было от этих людей – её сердце хотело только покоя. Самое большое желание жило у неё внутри, и ей хотелось кричать через поток диких мук – кричать и кричать:
- Забудьте меня – забудьте навсегда.
Эвелина видела перед собой психологически обнищавших людей, но в материальном мире эти «нищие» владели двумя наследствами.
- Нищета… Эмоциональная нищета, - эти фразы, как барабанная дробь, звучали в её голове.
Она не могла объяснить то, что эти самые люди не только не понимали, но ещё и не желали слушать.
Вечный закон Вселенной диктовал свои нерушимые правила – правила, проверенные жизнью. Они гласили:
- Сколько бы люди не оформляли по земным законам, то есть нотариально, на себя неправильно захваченное наследство, они будут им пользоваться только временно. А далее… Далее всё отнимется через страдания, если не у них, то у их детей, внуков и правнуков. Зачастую дома и деньги оставляют, а забирают самое ценное: то ценное, что купить за денежный эквивалент невозможно.
У Лины снова резкая боль сжала голову. Она, словно тисками, давила и шептала:
- Будут убирать род… Будут…
И его убирали…
В тот чёрный день для неё всё вокруг стало вторичным, и даже родительский двор не представлял особого интереса – она видела только холодное тело мамы. После похорон, через пару дней, Эвелина отстранённо спросила подругу:
- А цветы во дворе есть?
Этот вопрос возник гораздо позже, а тогда она молча шла, глотала слёзы и не переставала слышать:
- Кто ты здесь такая? Кто?..
Как бы больно ей в ту минуту не было, первично жило всё-таки понимание: ей необходимо это пройти. И она прошла… Маму опустили в яму: в её дом – вечный дом благодати и успокоения. Закончилась её земная суета. Закончилась навсегда.