— Просто уж и не знаю как!
— Пустое! Ну, всплакнет маленько.
— Нет, я знаю ее — добра-добра и послушна, а уж если упрется, так что хошь делай, не поддастся…
— Я по-свойски с ней тогда, с глупой, поступлю: таких оплеух надаю, что света не взвидит!
— Ничего этим не возьмешь. Силком придется везти в храм, а она так вопить будет, что сором на всю Москву!
— Гмм… Как же быть?
— Ума не приложу?
— Вот напасть! И вздумалось ему, старому… Ты уж как-нибудь устрой так, чтобы мирно все, тишком да ладком.
— Загадку загнул!
— Уж устрой, пораскинь умом — вы, бабы, на всякие хитрости доки.
— Да я, ей-ей, не знаю, как и приступить.
— Э! Что толковать! Должна устроить! А не устроишь — твои бока моих кулаков отведают! Чай, вкус-то их не забыла? Вот тебе и весь сказ мой!
Промолвив это, хмурый, как осеннее небо, Лука Максимович круто повернул от жены, а Марфа Сидоровна только развела в раздумье руками.
— Вот так горе мое горькое! Что хочешь, то и делай! Бе-е-да! — проворчала она.
XVI. Два разговора
— Едет! Несет нелегкая! Чтоб хоть седьмицу еще помедлил!.. Тогда б — милости просим! Уж все дело сварганено! А теперь ни то ни се!.. Эх, черт! — сердито ворчал князь Фома Фомич, расхаживая, что зверь по клетке, по своей опочивальне.
Голова Елизара Марковича просунулась в дверь.
— Князь Алексей Фомич прибыл! — сказал ключник.
— Пошел к лешему на рога вместе со своим Алексеем Фомичом! И так знаю, что легок бес на помине, так и сынок мой! — гаркнул старик и затопал ногами.
Елизар Маркович скрылся, а через минуту дверь широко распахнулась, и в комнату вбежал Алексей Фомич.
— Здравствуй, батюшка милый, — воскликнул он, бросаясь обнимать отца.
— Чего ты, словно пес с цепи сорвавшийся, кидаешься? Ишь, измял всего! И ласки-то какие-то дурацкие! Ну, скажи: здравствуй, батюшка! Подойди поцелуй руку, а то на! На шею вешается, чуть не хнычет, как баба! — проговорил старик, отстраняясь от сына.
Алексей смутился, опустил руки и пробормотал:
— С радости я.
— Ну, велика радость! Не десяток годов не виделись.
— Все же времени немало…
Старик не отвечал и молча шагал по комнате.
— Как невестушка моя здравствует? — спросил молодой князь, радостное настроение которого как рукой сняло.
— Какая невестушка? — будто не понял старик.
— Да Аленуш… Да Алена Лукьянична… Как же какая?
— А! Здорова, ничего себе.
— К Шестуновым, отдохнув малость, съезжу.
— И незачем совсем.
— Как так?
— Так. А то поезжай, погляди, как тебя там примут, хе-хе!
Молодой князь так и встрепенулся:
— Господи! Серчают они на меня, что ль?
— Серчать не серчают, а только ведь им с тобою не пиво варить.
Алексей удивленно посмотрел на отца:
— Да ведь я — жених их дочки, кажись.
— Ну-ну!.. — с сомнением процедил старый князь.
— Ась? — промолвил Алексей Фомич и насторожился.
— Э! Чего тянуть! Надобно разом кончать! Совсем ты ей не жених…
— Батюшка! Что ты! — вскричал Алексей.
Отец не обратил внимания на этот полный отчаяния возглас сына и продолжал:
— Другой жених лучше тебя выискался.
— Кто?
— Я!
Алексей отступил на шаг:
— Зачем, отец, шутки шутить?
— И не до шуток мне. Я женюсь на Аленушке.
Молодой князь тяжело опустился на скамью.
— И она доброй волей идет за тебя? — пробормотал он.
— И даже очень по доброй воле! Тоже ведь рассчитала, что лучше быть всего богатства моего хозяйкой, чем быть твоею женой да из рук свекровых смотреть. Она — девка умная, хе-хе!
Сын вдруг поднялся с лавки.
— Не верю! — вскричал он.
— Гмм… — пожал плечами старик, — поди спроси ее хоть сам, коли сумеешь повидаться.
— И спрошу, и спрошу! Быть того не может, чтоб она за старика такого своей охотой шла, чтоб променяла на деньги!.. А тебе, старому, стыд и срам на девице молодой такой жениться! Да! В деды ей ты годен.
— Алексей! — грозно крикнул отец.
— Ладно! Не кричи! Не больно и я труслив! — воскликнул, сверкнув глазами, Алексей Фомич и выбежал из комнаты.
— Ишь, взбесился! Что белены объелся!.. Ну да ничего! Обойдется, — проворчал старик и крикнул холопам: — Эй, кто там! Одеваться давай! Да коня седлайте! В Шестуновское еду!
В это время Алексей Фомич уже скакал сломя голову к усадьбе Луки Максимовича.
Между тем, пока князь Алексей Фомич беседовал с отцом, в шестуновской усадьбе произошло следующее.