— Ну, если вы Арман фон Хёне, сэр, а миссис Сэнфорд сохраняла эти письма… Она шантажировала вас, пока не вытянула все деньги, вырученные от продажи семейных драгоценностей…
— Скажи мне, — прервал он озабоченным тоном, — где вы нашли эти письма и где они сейчас?
— Нет… — она запнулась. — Не могу сказать. Это наша общая тайна с Эйприл и Арчи.
— Тебе придется посвятить меня в эту тайну, если хочешь узнать от меня кое-что об Армане фон Хёне.
— Не могу! — отчаянно упиралась она. — Вы еще проговоритесь в полиции либо скажете нашей матери…
— Можешь спокойно рассказать мне все. Если я выдам твою тайну, ты выдашь мою! Видишь, мы можем доверять друг другу.
С полминуты Дина задумчиво приглядывалась к Пьеру. Казалось, ему можно верить. Хотя…
— Все началось с того, — медленно заговорила она, — что нам захотелось, чтобы, открыв убийцу миссис Сэнфорд, наша мать приобрела широкую известность. Тогда ей не пришлось бы больше так много работать… И мы пробрались на виллу миссис Сэнфорд, обыскали весь дом и нашли эти бумаги. Это все! — Она решила не вдаваться в детали.
— Обыскали весь дом и нашли эти бумаги? — Он словно не верил собственным ушам.
— Да, — подтвердила Дина, — для нас в этом не было ничего трудного.
— Это верно, — согласился Пьер Дегранж, попыхивая трубкой. — А где сейчас эти бумаги?
— Они… — Она умолкла. Не хотела назвать тайник из. боязни, что Пьер Дегранж мог бы отобрать у них документы. Не хотела и обманывать, сказав, что бумаги уничтожены, потому что это была бы явная ложь.
— Они никогда больше не увидят дневного света, — объявила Дина.
Он испытующе взглянул на нее и по глазам понял, что Дина говорит правду.
— Благодарение Богу, — только и произнес он.
— А сейчас, сэр, расскажите, пожалуйста, историю Армана фон Хёне, иначе я пойду и сообщу обо всем полиции!
Пожалуй, было не слишком деликатно побуждать собеседника к откровенности таким способом, но Дина чувствовала, что аргумент прозвучит убедительно.
— Это очень серьезное дело, — повторил Пьер Дегранж. — Я имею в виду не убийство Флоры Сэнфорд, с которым оно никак не связано. Ты прижала меня к стене, но прежде чем я скажу тебе правду, ты должна понять, что об этом нельзя рассказывать никому.
— За исключением Эйприл, — быстро вставила Дина. — От нее я ничего не могу скрывать, да она, как всегда, и сама все выяснит.
— Хорошо, — согласился Дегранж, — Эйприл можно доверить тайну. А теперь слушай. На самом деле я не Пьер Дегранж и не Арман фон Хёне, я самый что ни на есть обычный Петер Десмонд и родился в Кливленде, штат Огайо.
Сдержав возглас удивления, Дина пытливо оглядела собеседника. Берет на голове, бородка, обычные для художника инструменты… Нет, он ничем не напоминал мистера Десмонда из Кливленда. Было в нем нечто… как бы это выразиться… нечто от иностранца. И даже когда он не пытался имитировать акцент, в голосе чувствовалось что-то необычное. Кроме того, он был художником, а художники обычно иностранцы.
— Мой отец состоял на консульской службе, — продолжал Пьер. — Поэтому в детстве я жил понемногу в разных странах: ходил в школу в Англии, Франции, Швейцарии, Италии и даже какое-то время в Иране. Но знай, что Арман фон Хёне существовал в действительности. Тот самый, о котором упоминается в письмах миссис Сэнфорд. Подобно мне, он жил в Париже. Арман фон Хёне умер. Тогда посчитали целесообразным, чтобы я под его именем добрался до нашей страны в качестве скрывающегося от гестапо беглеца. Прибыв в Соединенные Штаты, Арман фон Хёне, без сомнения, сменил бы фамилию. Поэтому я и выступал здесь под псевдонимом: Пьер Дегранж. Я сохранил свои инициалы, чтобы не менять монограмму на портсигаре, оставшемся на память о матери.
— Но почему? Чем вы здесь занимаетесь, сэр? Пьер Дегранж глубоко вздохнул.
— С места, где я сижу, малюя плохие пейзажи, виден океанский берег на протяжении нескольких миль. А здесь есть неприятельские агенты, которые могли бы подавать сигналы с удобных пунктов на берегу. Присутствие здесь официальных лиц в форме встревожило бы агентов, и их вряд ли удалось бы взять с поличным. А кто же станет подозревать чудака-француза, старика, который, — Пьер Дегранж многозначительно подмигнул Дине, — даже не умеет хорошо говорить по-английски!
— Ох! — вырвалось у Дины. В ее глазах он выглядел почти солдатом, и она с уважением посмотрела на него. Но тут возобладала ее практическая натура. Она припомнила, как в таких случаях поступал детектив из мамусиных книжек.
— А все же, сэр! — Голос ее посуровел. — Скажите мне точно, где вы находились в среду после полудня, когда была убита миссис Сэнфорд?
— Был здесь, на пляже, на глазах у сотен людей. — Он с улыбкой смотрел на нее. — День был хороший и теплый, я расстелил одеяло и поспал на песке. — Он встал и вновь принялся устанавливать мольберт. — Еще неплохо видно, можно порисовать.
Дина облегченно вздохнула.
— Я рада, что ее убили не вы, но мне хотелось бы узнать, кто это сделал.
— Оставь эту проблему полиции, — посоветовал он, открывая ящик с красками. — У нее есть некоторый опыт в этой области. А тебя в твоем возрасте должны интересовать другие вещи.
— До свидания, сэр. — Дина обошла молчанием совет Дегранжа. — Мне пора домой, чтобы заняться обедом. Большое вам спасибо.
— Всегда рад служить. И помни — никому ни слова!
— За исключением Эйприл.
— Конечно.
— До свидания, — повторила еще раз Дина и напрямик через пляж побежала к въездной аллее. "Что скажет обо всем этом Эйприл? — думала она. — Может быть, от природы я не дипломат, но на этот раз, пожалуй, сестра будет мной довольна!"
На полпути к дому ее все же охватили сомнения. Ведь неприятельские агенты скорее всего подавали бы сигналы с берега ночью, огнями. А мистер Дегранж, то есть Питер Десмонд, рисовал днем!
Она замедлила шаг. Когда до дому оставалось всего два квартала, ей вспомнилось кое-что еще. Арман фон Хёне имел примету — шрам на предплечье от поединка, а мистер Дегранж никогда не закатывал рукава.
Все более замедляя шаг и испытывая все большее беспокойство, уже подходя к дому, она вдруг вспомнила, что в среду на пляже днем было немного народу. Она это точно помнила. В тот день они втроем выбрались на берег, чтобы провести там пару часов. На пригорке около дома было жарко, но когда они спустились на берег, где все было пропитано влажным туманом, их пронизала дрожь. На пляже было почти пусто. Поэтому они вернулись домой и тогда-то с крыльца услышали выстрелы, ставшие причиной смерти Флоры Сэнфорд.
"Все-таки этот разговор следовало проводить Эйприл", — огорченно подумала Дина.
ГЛАВА 20
— Теперь можно поговорить откровенно, раз мы друзья, — произнес красивый загорелый молодой человек.
— Оптический обман, — надменно возразила Эйприл. — Никогда в жизни я не была настроена менее дружелюбно.
Он огорченно покачал головой.
— Ну-ну! А ведь у нас с тобой так много общего! Никак не ожидал этого от тебя, Надежный Свидетель!
Эйприл смерила его высокомерным взглядом.
— Могу ли я спросить, сэр, как вы узнали, что я и есть этот Надежный Свидетель!
— Ага, мы проявляем-таки некоторую любознательность! Если хочешь знать — а, очевидно, хочешь — скажу, что встречался с журналистом, занимавшимся этим делом. Спросил его — цитирую: "Что за тип этот Надежный Свидетель?" — конец цитаты. Он описал мне тебя. Цитирую: "Хорошенькая маленькая блондинка" — конец цитаты.
— Охотно признаю, что я хорошенькая, но блондинка?! Нет, ваш приятель явно не различает цветов. Приятно было познакомиться, сэр. К сожалению, я спешу… — Эйприл надеялась, что ледяной тон отобьет охоту продолжать разговор у Руперта ван Дэсена.
— О нет! Я не отпущу тебя, пока не ответишь на вопрос, откуда ты взяла это прекрасное имя Руперт ван Дэсен?
Эйприл взглянула ему в лицо. Ей припомнилось сказанное некогда матерью: "Если уж не избежать вранья, то не дай себя в этом перещеголять…" Приподняв бровь, она небрежно сказала: