Растерянности больше не было. Ее сменили милая улыбка в адрес «господ офицеров», бойкий пересказ «легенды» при задержании.
— Помните: разведчик — это патока на устах и огонь в сердце, — при каждой встрече напоминали своим подопечным их командиры.
…Колонна тяжелогруженых немецких машин медленно приближалась к городу. Дорогу к Торопцу распустило, и она по-осеннему серела колдобинами. Оберштурмфюрер СС Гейнц, сопровождавший часть на марше, взглянул в ветровое стекло своего «оппеля» и приказал водителю затормозить. У ветхого здания вблизи дороги он заметил трех девушек.
— Доннер веттер! — чертыхнулся оберштурмфюрер. — Опять они.
Ошибиться он не мог — эту троицу заметил еще позавчера невдалеке от железнодорожного переезда у станции Новосокольники. И вот новая встреча за десятки километров от места первой.
— Руссиш девка, ты есть разведчица! — кричал через минуту Гейнц на застывших в почтительной позе Евдокимову, Стибель и Королеву. — Я вижу тебя цвай раз и цвай место.
Тревога иглами застучала в сердце, но Маша спокойно ответила:
— А мы вас тоже заприметили третьего дня, господин капитан. Под Новосокольниками. Ходили туда платья на муку менять. Вот с собой несем, посмотрите. А живем мы здесь…
— Вблизи винного завода, — подхватила Стибель, — заходите в гости. Время весело проведем. Запомните адрес — улица…
— Гут, — перебил эсэсовец, — проверим. Увижу за городом драй раз — пудет расстрелять.
Темнело. Вот-вот наступит комендантский час. А кто пустит на ночь, когда предоставление ночлега незнакомым лицам без ведома комендатуры карается смертной казнью? На всякий случай разведчицы свернули в переулок, ведший к винному заводу. И «случай» выручил — навстречу им шла Анна Линде, разведчица из их части.
— Айда на мою довоенную квартиру, — предложила она. — Из нее все эвакуировались. Живет там теперь интендантский генерал. Он в отъезде. А с адъютантом я столковалась: показала свой портрет — он в одной из наших комнат висит. Веселый фриц попался. Приглашал на танцы…
Покидая утром Торопец, Маша пошутила:
— Теперь мы прошли, как любит говорить наш капитан, огонь и воды.
— Остаются медные трубы, — засмеялась Клава.
Не раз выручала разведчиц генеральская квартира. А «веселый фриц» и его приятели, не зная о том, что Линде хорошо понимает по-немецки, болтали много лишнего. Все их разговоры через двое-трое суток становились достоянием разведотдела одной из наших армий.
Однажды осенью Евдокимова, Королева и еще две девушки вели разведку на Старицком шоссе. Пытаясь узнать, что за штаб разместился в деревне Данилово, разведчицы попали под сильный артиллерийский обстрел. Сима Боброва была смертельно ранена. Через несколько часов она скончалась. Подруги решили ее похоронить. Выбрали место на холме у березы. Начали копать могилу. Неожиданно к ним подошли два офицера: танкист и артиллерист. Остановились, закурили, о чем-то заговорили между собой.
— Гады проклятые, — не выдержала Королева.
— Ничего, Клава, придет смерть и за ними, — сказала Евдокимова, пытаясь вылезти из ямы, и вдруг услышала сказанное по-русски:
— Давайте руку, помогу вам.
«Теперь конец. Вот тебе и медные трубы», — промелькнуло в голове Маши. Выбралась без помощи. У края могилы стоял один танкист. Жадно куря, он быстро проговорил:
— Не бойтесь. Не выдам. Я поляк, но скрываю свою национальность. Ругаете наци вы правильно. Россия все равно победит. Вечером увидимся…
Он ушел от разведчиц глубокой ночью. Назвал количество танков в дивизии, пункт назначения — Медное, сообщил о готовящемся крупном десанте и другие сведения. Евдокимова и Королева немедленно перешли линию фронта.
В части отнеслись с некоторым недоверием к рассказу подруг, настолько ценными были разведданные, принесенные ими. Но все подтвердилось.
Не только опасность, но и холод и голод были постоянными спутниками девчат из «групп особого назначения». В прифронтовых оккупированных деревнях население голодало, а «беженкам» не полагалась иметь запасы продовольствия. Не позволяла «легенда» и потеплее одеться.
Был случай — заночевали разведчицы в лесу, в землянке, вырытой кем-то наспех. Ноги по колено мокрые, — пробирались к железной дороге болотом. Разулись. Ботинки повесили у выхода — пусть вода стекает, хоть немножко подсохнут. Заснули как убитые. Поднял на ноги мороз. Глянули: кругом все снегом припорошено, а ботинки ледяной коркой покрыты. Пришлось сидеть на них — отогревать…